На пиру богов

Этот вопрос был окончательно уже порешен в споре апостольского века относительно допущения язычников и был разрешен на Иерусалимском Соборе, когда было сказано: «Сердцевед Бог дал им [язычникам] свидетельство, даровав им Духа Святого как и нам, и не положил никакого различия между нами [иудеями] и ими [язычниками], верою очистив сердца их». И после сего всякое мессианское притязание как Древнего Израиля, так и «нового Израиля» (филетизм) представляет собой беспочвенный рецидив религиозного иудаизма: сказано же было им: «…отнимется от вас Царствие Божие и дано будет народу приносящему плоды его». Так обстоит дело догматически, поэтому я и говорю, что национальные притязания как Второго, так и Третьего Рима составляют изначальное грехопадение Восточной Церкви, которое совершенно затемняет их взор и извращает отношение к единому, истинному Риму. Но, конечно, всякий народ, призванный к историческому бытию, как и всякий человек, имеет, вернее может иметь, если окажется того достойным, если найдет и осуществит свою историческую миссию, и так как принципиально все звенья истории равноценны, то и все народы равны перед Богом и различие их не в призвании, а в осуществлении, из которого и раскрывается призвание. На этом основании одинаково ложны и предосудительны и религиозный национализм христианского избранничества, и религиозное народничество, в котором приписывается, как данное, то, что в лучшем случае может составлять только задание, идеальную возможность, но не наличность. В этом коренная ложь и нашего славянофильства (слепую пародию на которое представляет собой наше социалистическое народничество от Белинского-Герцена до Ленина). И для меня сейчас мучительной фальшью звучит и интеллигентское умиление у Достоевского – «сей народ-богоносец», и горделиво-барское возвещение Хомякова – «о, недостойная избранья, ты избрана». Что же, «избрана» за недостоинство, что ли! Но нет лицеприятия у Бога, и «во всяком народе, боящийся Его и поступающий по правде приятен Ему», а дарового избранничества нет, как нет и природной «богоносности», которую делать атрибутом национальности прямо нечестиво.

И Достоевский – не говоря о других – силою своего дарования поддерживал в нас это приятное самообольщение, которое у dii minores[105]

превращалось уже совсем в пошлость, напыщенность и хвастовство (от них же первый бых аз, не обинуясь должен признаться).

Светский богослов. Вы все извращаете в своем новом «религиозном западничестве»: русский народ есть действительно избранный народ, не в силу своих достижений и вообще своего состояния – кто же говорит об этом, но в силу того, что ему вверено Православие, единая, чистая вера Христова, и этот самый факт есть уже свидетельство об избрании, ибо дары и призвание Божий неотменны. Русский народ есть Новый Израиль, богоносец, поскольку он православен, а вне Православия есть величайшая дрянь.

Беженец

. Стало быть, настолько-то и вы допускаете разные возможности для русского народа: быть с Православием или отвергнуться от него. Но к чему же тогда сводится эта непреложность избранничества? Это простое тождесловие: поскольку православен, постольку и богоносен – но тогда нечего и говорить о каком-то аристократизме крови, белой кости. Но до сих пор и в старой, и новой Москве, вообще в Третьем Риме, утверждалась именно эта гарантия чистоты веры: вспомните обезумевшую от самомнения старообрядческую Москву, которая после падения Византии и Флорентийской унии себя одну возомнила столицей Православия, Третьим Римом, и эта черта сохранилась и до новейшего времени. При этом забывается даже, что фактически Православие не есть русская монополия, есть и другие православные народы, есть, наконец, и православные «Восточные Патриархи». Было своего рода взаимное страхование: Православие гарантировало «Святую Русь», а «Святая Русь» гарантировала Православие, и благодаря этому самовнушению легко мирились, даже не замечая всех канонических и исторических дефектов русской церковности, изнемогавшей в своем обособлении от Вселенской Церкви Христовой!

Светский богослов. Ну, конечно… Но ведь эту веру содержали не только те великие мужи, имена которых вы теперь так нечестиво и неблагодарно поминаете, но и великие святые русские, которых вы еще не дерзаете устранить из святцев. Вспомните, каково было самосознание преподобного Сергия и преподобного Серафима!