На пиру богов

Беженец

. Ваш отвод не имеет силы. Давления в какой-нибудь особливой и исключительной форме там не было, и доверять позднейшим инсинуациям нет основания. Кроме того, не будем настолько наивны, чтобы отвергать наличность разнообразных давлений и на Вселенских соборах, ведь ближайшее знакомство с нею прямо даже соблазнительно. Однако этим не нужно соблазняться, ибо немощь человеческого естества никогда не прекращается, но и сила Божия в немощах совершается. Кроме того, научной и беспристрастной истории Флорентийского Собора даже не существует, и вольно же верить всяким тенденциозным инсинуациям, по крайней мере в такой степени, чтобы на этом основании заподазривать и отвергать подлинность Собора. И разве трудно, стоя на точке зрения опровергнутой и анафематствованной Собором, изобразить, и даже без особенного насилия и стилизации, в таком свете любой

Вселенский собор, например, разве так трудно арианину изобразить Первый, Никейский, Собор, как созванный и протекший под непрерывным давлением императора Константина, осудившего еретиков с Арием во главе к ссылке и вообще уголовному наказанию (между тем как ведь Марк-то Ефесский, демонстративно отказавшийся подписать состоявшееся уже постановление Флорентийского Собора, остался неприкосновенным как со стороны императора, так и со стороны Папы и благополучно вернулся на родину, чтобы заведомо агитировать там против

Собора). Или разве трудно изобразить Второй Собор как протекший под давлением императора Феодосия и так далее вплоть до Седьмого Собора, где осуждено иконоборство, которое и при положительном, и при отрицательном к нему отношении происходило при самом активном вмешательстве императоров? Вообще надо же прямо признать самое активное участие императоров на всех

Вселенских соборах, ибо ведь и созывались-то эти Соборы императорами, притом в эпоху полнейшего византийского абсолютизма. Так о какой же независимости от господствующей при дворе партии может быть здесь речь? И если руководствоваться только этими признаками, то все Соборы пришлось бы объявить «разбойничьими», хотя до открытого разбоя дело дошло только однажды, а на местах-то ведь разбойничали все время, начиная с Александрии в эпоху арианства и кончая Константинополем в эпоху иконоборчества. И тем не менее это в глазах Церкви поистине не преграждало пути действия Святого Духа на Соборе. Так вот, это-то обстоятельство способно было бы заградить уста прямо бесстыдным по своей пристрастности характеристикам обстановки Флорентийского Собора, которые являются общепринятыми в русской церковноисторической и богословской литературе (Карамзин, Макарий, Филарет и другие). Если император имел в виду унией с Римом приобрести помощь против турок, то в этом можно с одинаковым успехом видеть и обстоятельство, опорочивающее Собор, и руку Божию, в которой находится сердце Церкви. Вообще же Собор Флорентийский протекал в обстановке более культурной и мягкой, в смысле способов и средств политического давления, нежели другие Соборы, и попытка его отвести и заранее опорочить как «разбойничий» совершается с негодными средствами, представляет собой прямо нечестность и цепляется за такие позднейшие, явно неточные, отчеты и самореабилитации, как бывшего члена Собора, епископа Авраамия Суздальского, сначала смиренно приложившего руку, а потом начавшего изъяснять и хулить это рукоприкладство. Вообще переносить спор на эту почву значит отказываться от суждения по существу.

Светский богослов. Однако, как вы ни заговариваете зубов, а освободить Флорентийский Собор от упрека в прямом давлении со стороны светской власти вы не можете. Это был неудачный политический или дипломатический ход, отчаянная попытка заменить одно рабство другим, угрозу турецкую папистической, причем сия последняя была бы много горше первой, по слову евангельскому: не бойтесь убивающих тело, но Душу…