На поиски динозавров в Гоби

19 июня нам пришлось отменить раскопки, так как температура упала до 0 после 35-градусной жары накануне. Со снежных вершин Монгольского Алтая дул пронизывающий ледяной ветер, неся с собой мелкий дождь со снегом. Перемена была настолько разительна, что не могли спасти от холода не только ватники, но и полушубки. Пришлось отсиживаться в палатках. Такой отвратительной капризной погоды в середине лета нам не приходилось еще встречать.

К вечеру 22-го мы закончили раскопки и свернули лагерь, чтобы назавтра перебраться в Юсун-Булак, куда уже мог приехать Ефремов.

Днем Эглон привез новорожденного джейрана, которого он поймал, тихонько подкравшись к нему и накрыв его своей курткой. Теленок, видимо, недавно появился на свет и не в силах еще был следовать за своей матерью, поэтому и затаился под кустом, когда его обнаружили. Это было совсем крохотное существо, однако в нем чувствовался зверь и большая самостоятельность. От сладкого сгущенного молока он отказался. Когда его посадили в кузов машины, он не "замедлил тотчас же выпрыгнуть. После этого его привязали. В красивых глазках, похожих на две черные смородины, как бы стоял недоуменцый вопрос: "Чего вы от меня хотите?"

Древнее хоботное — мастодонт

Ночью теленок звал мать, но напрасно: она ничем не могла ему помочь, даже если была близко и слышала зов своего детеныша. Вокруг колышка, к которому его привязали, была вытоптана круговая дорожка. Теленок, видимо, сильно устал и лежал притихший. Ян Мартынович почувствовал, что губит жизнь невинного существа, и, оставив мысль о приручении, тотчас же решил его отпустить. Однако, когда с теленка сняли веревку, он продолжал лежать на месте. Лишь через несколько минут джейран встал и, качаясь от слабости, медленно побрел прочь. Временами он нюхал землю и двигался точно в том направлении, откуда его привезли. Я был поражен такой силой инстинкта и волей к жизни. Вопрос теперь сводился к тому, кто раньше его встретит — мать или волк? Мы верили в благополучный исход, так как мать должна была быть близко.

Во второй половине дня мы прибыли в Юсун-Булак, благополучно миновав опасный перевал на этот раз. Правда, для безопасности перед перевалом все были высажены из машин (это следовало сделать и в первый раз!). Остались только в кабинах, не считая шоферов, Эглон, Малеев и я. Это было необходимо для поддержания уверенности водителей. Ефремов в Юсун-Булак еще не приехал. Вечером у нас были в гостях аймачный дарга и его заместитель, который оказался очень сведущим человеком относительно "каменных костей". Он рассказал нам, что слышал от аратов о большом скоплении костей в Дзергенской котловине, расположенной отсюда в 300 километрах к западу, близ Больших озер[22].

Мы тут же решили отправиться туда на двух машинах, не дожидаясь приезда Ефремова. По пути мы рассчитывали осмотреть Шаргаин-Гоби, на которую у Ивана Антоновича были почему-то большие надежды. В Юсун-Булаке оставили Петрунина с его "Барсом" и в помощь ему одного рабочего. На трех машинах мы ехать не могли, так как было мало горючего.

24 июня, во второй половине дня, машины взяли курс на Тонхил-Сомон, в направлении которого имелся автомобильный накат. Дорога шла у подножия Хан-Тайшири, огибая его с запада. Через несколько километров мы достигли перевальной площадки, представлявшей место разрыва между хребтом Хан-Тайшири и следующим. Отсюда начался довольно крутой спуск по каменистому руслу. В одном месте его правый берег образовывал высокую кручу, сложенную красноцветными песчаниками с прослоями конкреций, но никаких костных остатков в обрыве не нашлось.

Из сухого русла мы вскоре выехали на плато, по которому продолжали спускаться в огромную котловину Шаргаин-Гоби. Спускались долго, пока не достигли центра котловины, заросшего крупным коряжистым саксаулом, который широкой полосой тянулся на многие километры и на восток, и на запад. Саксаульная роща в поперечнике имела около 20 километров, и пересечь ее стоило немалых трудов. Почва представляла лёссовидные суглинки, и машины, вздымая тучи едкой пыли, добросовестно пересчитывали все промоины и ухабы, так как свернуть было некуда. Кругом был лес, именно лес, настолько были велики деревья саксаула, возраст которых, вероятно, исчислялся сотнями лет.

Новорожденный джейран