На похоронах Хайли Лайкли никто не плакал

– Тереза, несмотря на всю свою подлость и злобность была ещё страшно трусливой, боялась попасть под закон о клевете, и, поэтому облив очередную жертву помоями, всегда добавляла – вполне вероятно, что именно так всё и было. А тут эта история с англичанкой! Не знаю, кто первый дал это прозвище Майской, знаю только, что оно ей пришлось по вкусу. Ведь до этого её звали просто побрехушкой, что казалось ей обидным.

– Понятно…

– Вот! Её мог убить кто угодно!

– Почему же обвиняют именно вашего брата.

– У него нет алиби, – тихо вздохнула клиентка.

– Совсем?

– Я не знаю. Но он не хочет сказать следователю, где он находился во время убийства Терезы.

– Почему?

– Я не знаю! – в отчаянии воскликнула Мамонтова. – сначала он вообще отрицал, что выходил в этот вечер из дома. Но следствие обнаружило камеры, которые показали моего брата в тот вечер едущим будто бы в сторону дома бывшей жены. Серёжу обвинили во лжи и задержали.

– Понятно.

– А у вас нет никаких догадок о том, где был ваш брат в это время?

– Никаких.

– А вы не допускаете мысли, что он, действительно мог толкнуть бывшую жену во время ссоры?

– Не допускаю, – решительно ответила Мамонтова.

– Почему?

– Потому что мой брат не такой.

– Так говорят все, – жёстко заметила Мирослава.

– Просто вы не знали моего брата! Он никогда не распускал руки. И, во всяком случае, уж точно не стал бы упаковывать Терезу в спальный мешок и волочь к мусорным контейнерам, рискуя быть замеченным кем-то из соседей, страдающих бессонницей.

– Действительно, странный поступок, – согласилась Мирослава.

– Мой брат не мстителен и не безумен!

– Скажите, Тереза первая жена вашего брата?

– Да.

– Сколько они прожили вместе?

– Около девяти лет.

– Почему ваш брат так поздно женился?

– Понимаете, – Мамонтова сжала пальцы рук, – у нас с братом разница в возрасте пятнадцать лет. Я поздний ребёнок. Мои родители долго не могла родить второго ребёнка. Всё не получалось. И вот мама забеременела. Все были просто счастливы! И сама мама, и отец, и Серёжа, которому доходило пятнадцать лет. Но, – Ольга Владимировна замолчала, и взгляд её был прикован к сжатым рукам.

– Что но? – подтолкнула клиентку Мирослава.

– Роды были очень тяжёлыми и…

– Вы родились не совсем здоровой?

– Нет! Что вы! Я была абсолютно здорова! А вот мама…

Мамонтова облизала губы, – мама после родов тяжело заболела. У неё начались осложнения на сердце. Она два месяца пролежала в больнице, а потом дома… Отец и Сергей разрывались между мной и мамой. И как-то так получилось, что основные заботы обо мне, а потом и о маме легли на брата.

Она замолчала, а потом воскликнула, – вы не думайте, что отец не помогал Серёже. Нет! Просто нужны были деньги на содержание нас четверых, на лекарства и многое другое. Поэтому папа и дневал и ночевал на работе. А Серёжа нянчился со мной, ухаживал за мамой, убирался, стирал, готовил. А ведь ему ещё нужно было учиться! И просто удивительно, как ему удалось нормально закончить школу. Потом маме стало чуть легче, и отец настоял, чтобы Серёжа поступил в институт. Он и поступил и окончил его. А тут подросла я и стала помогать брату по хозяйству. Жизнь вроде бы наладилась. Сергей устроился на хорошую работу. Я выучилась и вышла замуж за обеспеченного человека. Но когда я уже была беременна Дашенькой, заболел отец. И опять всё рухнуло на плечи Сергея.

– А что вы?

– Я родила ребёнка и сначала была полностью зациклена на дочери. В родительский дом вырывалась ненадолго. Мой муж предложил нанять сиделку. Но родители запротестовали.

– Им что не было жалко сына?

– Было. Но они… Как это вам объяснить… Советское воспитание.

– Понимаю.

– Однако потом нам всё-таки удалось уговорить их принять в семью порядочную женщину с медицинским образованием. Мы назвали её компаньонкой. И родители смирились.

– А где сейчас эта компаньонка?

– Когда родителей не стало, Алёна Дмитриевна вернулась в свою квартиру. Пока она жила у нас, свою квартиру сдавала, и за годы ей удалось подкопить денег.

– А как фамилия Алёны Дмитриевны?

– Попова.

– У вас есть её адрес?

– Да, конечно, и адрес и телефон. Мы общаемся, перезваниваемся.

– Оставьте мне её координаты.

– Да, конечно.

– А какие отношения были у Поповой с вашим братом?

– Хорошие, – отозвалась удивлённо Мамонтова.

– А с женой вашего брата?

– Алёна Дмитриевна недолюбливала Терезу.

– За что?

– Да, всё за то же! За язык!

– Но, к счастью, общались они мало, – добавила Ольга Владимировна.

– Напишите мне адрес вашей снохи. И координаты её родственников, друзей.

– Но у Терезы нет родственников.

– Совсем?

– Вроде бы совсем. По крайней мере, я о них никогда не слышала.

– А подруги?

– Насколько мне известно, их тоже нет.

– А отношения с соседями?

– Я же вам говорила, ужасные!

– Она ни с кем не общалась?

– Ну почему, общалась. С некоторыми даже дралась.

– И нет никого, с кем она могла поговорить нормально?

– Брат говорил, что там жила какая-то древняя старушка, которая хорошо знала Терезу. Но и к ней плакаться скорее ходил мой брат, а не Тереза.

– Адрес этой старушки. Кроме того мне нужны телефоны коллег вашего брата, его друзей.