На полголовы впереди

Это был тот самый, уже знакомый мне проводник, который рассказал мне, что Филмер завтракал у себя один, и показал, как складывать и раскладывать кресла и койки. На его попечении, кроме вагона, где мы находились, были еще три купе в салон-вагоне, в том числе и купе Даффодил. До вечера оставалось еще много времени, делать ему было нечего и хотелось поболтать, так что отделаться от него, чтобы заняться своим постыдным делом, я никак не мог.

Он принялся рассказывать про Даффодил и про то, какой беспорядок она оставила после себя в купе.

– Беспорядок?

– Если хотите знать, – сказал он, кивнув, – у нее в чемодане была бутылка водки... Осколки по всему купе. От водочной бутылки. И зеркало над умывальником – вдребезги. Повсюду битое стекло. Я думаю, она запустила бутылкой в зеркало – разбила и то и другое.

– Вот была вам морока все это убирать, – сказал я.

Он удивленно посмотрел на меня:

– Ничего я не убирал. Там все, как было. Пусть Джордж посмотрит. – Он пожал плечами. – Не знаю, может быть, компания предъявит ей счет. Я не удивлюсь.

Он посмотрел через мое плечо на кого-то, кто входил в вагон из ресторана, и сказал:

– Добрый день, сэр.

Ответа не было. Я обернулся и увидел спину Филмера, который входил в свое купе.

Господи боже, подумал я в ужасе. В эту минуту я был бы как раз там, с раскрытым портфелем в руках, и читал бы его бумаги. Мне стало нехорошо.

Я скорее почувствовал, чем увидел, что Филмер снова вышел из купе и направился к нам.

– Могу я чем-нибудь вам помочь, сэр? – спросил проводник, шагнув мимо меня в его сторону.

– Да. Что нам делать со своими вещами в Лейк-Луиз?

– Предоставьте это мне, сэр. Мы соберем все чемоданы и отвезем их в "Шато". Вещи будут доставлены в ваш номер в "Шато", сэр.

– Хорошо, – сказал Филмер и снова удалился в свое логово, закрыв за собой дверь. Если не считать мельком брошенного взгляда, который пришелся примерно на уровне моей поясницы, то он на меня вообще не смотрел.

– То же самое мы проделали с вещами в Виннипеге, – покорно сказал проводник. – Они могли бы уже привыкнуть.

– Может быть, к Ванкуверу привыкнут.

– Ну да.

Через некоторое время я расстался с ним, пошел к себе в купе, сел, сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, и возблагодарил за свое спасение всех ангелов-хранителей на небесах, и особенно – ангела в желтом жилете проводника спального вагона.

За окном горы, которые еще недавно только виднелись вдали, уже приблизились вплотную. Скалистые склоны, поросшие высокими стройными соснами, спускались к самым рельсам, которые шли вдоль извилистой долины Роу-Ривер.

На макушках многих телеграфных столбов, словно шляпы, возвышались неряшливые нагромождения сучьев – ничего подобного я еще не видел. Один из пассажиров сказал, что это гнезда цапель и что на макушках столбов устроены специальные площадки, чтобы им было удобнее. Храбрые птицы, подумал я: гнездятся так близко к грохочущим поездам. То-то развлечение для птенчиков дух захватывает.

Мы замедлили ход. Колеса уже не стучали наперебой, как в прериях, поезд кряхтя полз в гору. Понадобилось два часа, чтобы проехать сто десять километров от Калгари до Банфа. Когда мы остановились там, в широкой части долины, вдруг стало видно, что покрытые снегом пики уже обступили нас со всех сторон высоким, неровным сверкающим кольцом, – над толпящимися у подножия лесистыми холмами-придворными возвышались в неприкрытом скалистом величии настоящие горы. Я в полной мере ощутил знакомое большинству людей непреодолимое очарование таинственных ледяных вершин и поймал себя на том, что, забыв про Филмера, от всей души радостно улыбаюсь.

В Калгари было довольно тепло – говорили, что это благодаря ветру, который дул с гор, – но в Банфе, как и следовало, стоял холод. Наш тепловоз, пыхтя, растащил поезд надвое – всю головную часть с болельщиками он отвел на боковой путь и вернулся за вагонами, отведенными для владельцев: тремя спальными, рестораном, салоном и вагоном Лорриморов. Этот остаток поезда, ставший короче и намного легче, на хорошей скорости поднимался в гору еще три четверти часа и наконец торжествующе подкатил к бревенчатому зданию станции Лейк-Луиз.

Пассажиры весело высаживались на перрон, дрожа от холода даже в пальто после теплых вагонов, но полные радостного предвкушения. Про Даффодил никто и не вспоминал. Все вереницей потянулись в ожидавший на станции автобус, а чемоданы в это время грузили в отдельный фургон. Я вопреки всему надеялся, что Филмер предоставит точно так же распорядиться и его портфелем, но, когда он сошел с поезда, портфель был крепко зажат в его руке.