На пределе жизни

На разводьях устойчиво держалась и ежедневно утолщалась корка молодого льда. Ее уже не могли разрушить зыбь и слабый ветер. Однако при сильных западных ветрах у берега изредка показывалась полоска чистой воды. С ручья на нее переселялись плавунчики, у берегов появлялись моржи. Но стоило ветру стихнуть, как полынья сокращалась до размеров жалкой лужи и моржи исчезали. А еще через час-другой поверхность воды покрывал молодой лед.

Приступ «чемоданной болезни» прекратился. Становилась очевиднее возможность вынужденной зимовки. На всякий случай к ней не мешало приготовиться. Зимовка никого особенно не пугала. Провести на острове зиму с нашим оснащением мы могли. Но к надвигающимся морозам, пургам, полярной ночи следовало отнестись серьезно.

После долгих обсуждений отчетливо наметилась программа зимних работ. У жилищ и на прибрежной косе выросли штабеля заготовленных дров. И вдруг…

Утро 27 августа не предвещало никаких изменений в нашей жизни. Стоял почти полный штиль, у берегов теснились льды. После завтрака Даня и Дима, по обыкновению, отправились к россыпям в верховья ручья. Вениамин Михайлович принялся работать над картой острова, а я, взяв ружье и рюкзак, пошел к ближайшей чистиковой колонии, чтобы поработать там до обеда.

На пути к прибрежным скалам меня застал свежий западный ветер. Вскоре он заметно усилился, и у берега образовалась узкая, длинная полынья. Лазая по скалам, я то и дело посматривал на море. Полынья непрерывно увеличивалась. А ведь, пожалуй, сможет сесть лодка, мелькнула мысль.

Сдерживая нарастающее волнение, я поспешил к лагерю и нашел в нем геологов. Оказывается, и они увидели с горки чистую воду.

Полынья расширялась. Возможность посадки самолета уже не вызывала сомнений. Следовало немедленно сообщить об этом в Темп. Слава поднял антенну, натянул наушники и застучал ключом. Темп принял сразу и попросил нас вновь связаться с ним через пятнадцать минут.

Радоваться еще рано. Слишком знакомы нам капризы ветров и течений, по воле которых у острова в беспорядке движутся льды. Сколько продержится полынья, успеет ли долететь до нас самолет и вообще возможен ли его вылет?

Суп и чистиковое рагу, состряпанные Германом, аппетитно булькали на плите. Подошло время обеда. Сели за стол…

В назначенный срок Даня (подошла его очередь крутить «солдат-мотор») неохотно расстался с миской и ушел в хозяйственную палатку. Слава, не прерывая обед, скомандовал Дане: «Начали!» — и послал в эфир позывные. По выражению Славиного лица чувствовалось, что делает он это лишь для порядка, отнюдь не рассчитывая услышать сенсационные известия.

Темп что-то передавал. В тишине под сводом палатки отчетливо слышалось торопливое попискивание точек и тире. Лицо Славы стало сосредоточенным. Звякнув, выпала из его руки ложка. «К нам летит самолет», — произнес он почему-то шепотом. Подробностей никаких, опять назначен срок связи через пятнадцать минут.

В следующей радиограмме из Темпа сообщалось, что невдалеке проводит ледовую разведку летающая лодка, она и должна снять с острова нашу партию.

Вскоре пришла радиограмма, предлагавшая установить связь с лодкой. Правда, самолет загружен, но в случае посадки может взять трех человек и кое-что из имущества. Через несколько минут новое распоряжение— первыми вылетают с острова, захватив коллекции, Дима, Даня и я. Вениамина Михайловича, Германа, Славу и остальной груз лодка возьмет другим рейсом. Последнее сообщение передано с самолета; «Будем через час-полтора, обеспечьте срочную погрузку».

Мы давно упаковали коллекции, оборудование и перенесли их на берег моря. Оставалось уложить кое-какую мелочь. С упаковкой быстро покончили. Улетающие и провожающие побрились и даже успели прифранТиться. Время тянется медленно. В палатках разгром, голо, сиротливо жмутся к стенкам три опустевшие кровати. И хотя полынья в любой момент может закрыться, чувствуется, что мы трое, улетающие в первую очередь, перешли на категорию гостей. Слоняемся по лагерю, посматриваем на флюгер, на море. Нет, ветер не меняется, льды далеки от берега. «Хозяева» бодрятся, язвят, советуют распаковываться: дескать, на дворе уже ночь, пора доставать спальные мешки.

Но вот и лодка. Шум ее моторов близится. Лодка облетает полынью, выпускает поплавки и идет на посадку. Недолгая погрузка. Обмениваемся рукопожатиями с «хозяевами». «До завтра, до послезавтра».

Захлопывается люк. Теперь мы уже не островитяне. Ревут, набирая обороты, моторы. Мелко трясутся тонкие металлические стенки самолета. На несколько мгновений машина скрывается в вихрях брызг, будто уходит под воду, и, наконец, взлетает. Внизу показались в последний раз наши товарищи, лагерь. Под нами — извилистая полоска знакомого, вдоль и поперек исхоженного берега. Промелькнули полуостров Чернышева, мыс Эммы. С большой высоты с трудом угадываются места наших лагерей во время маршрута вокруг острова. С грустью вспоминается каждый пройденный километр, долгий и тяжелый путь весной.

Мыс Эммы постепенно тает в надвигающихся сумерках. Прощай, остров Беннета.