На прорыв времени! Дилогия (СИ)

Понимая необходимость гарантированного результата, наше военное руководство и лично тов. Сталин отдали приказ о применении специальных боеприпасов, значительно превосходящих имеющиеся у преступников из АДА.

Экипаж полковника Строганского, вылетевший с базы ВВС ЮАФ в г. Ресифе (Бразилия) на самолете Ту-4, с честью выполнил задание, до основания разрушив означенный объект.

В связи с этими событиями руководство Евразийского союза заявило об изменении требований в переговорах о начале мирного урегулирования. В частности, список лиц для выдачи на суд международного трибунала значительно расширен. Также добавлены условия о полном запрете ядерных испытаний, ибо АДА уже запятнало свое репутацию (если, конечно, там еще остались незапятнанные места) применением оружия массового поражения против гражданского населения.

На момент выхода номера в печать официальная реакция руководства АДА в целом и Белого дома в частности на произошедшие события неизвестна.

(Продолжение темы см. на страницах 2, 3 и 5).

3 сентября 1947 года. Москва, Кремль.

– Мы недооценили их решимость, Лаврентий Георгиевич. Думаю, здесь можно с вами согласиться. – Вождь в своей привычной манере расхаживал по кабинету, изредка поглядывая на недовольного маршала.

– Наша ошибка, товарищ Сталин, состояла в том, что конвой с британскими материалами по проекту «Тьюб Эллой» был уничтожен без свидетелей. Если бы американцы поняли, что у нас уже есть атомное оружие, то мысль о такой вот демонстрации силы даже не пришла бы им в голову.

– Во-первых, мы планировали отпустить один из транспортов. Кто ж знал, что в спасательной операции будут участвовать чуть ли не все лоханки? Вот и нахватались этих самых рентген. Они в любом случае не могли выжить – пусть и не знали об этом. Опять же, ведомство товарища Берии слегка ошиблось в оценке понимания американцами природы цепной реакции. Точнее, понимания последствий. «Пшик» же у них уже был, и даже не один… Могли бы и знать о радиационной опасности, – Сталин пожал плечами. – Но это с одной стороны. А с другой – в ситуации есть множество плюсов политического, так сказать, характера. – И, видя некоторое недоумение на лице Ледникова, вождь дал понять Молотову, что тот может пояснить.

– Для начала, Голландия теперь американцев никогда не простит. А вместе с нею – и вся остальная Европа. Если обычные бомбежки годичной давности забыть еще можно, то такое преступление в памяти останется на более чем приличный срок. И помощь Советского Союза на этом фоне выглядят еще благороднее. Это раз.

Министр иностранных дел улыбнулся, видя, как кивает маршал.

– И два: теперь мы можем делать с американцами все, что захотим, и нам никто и слова не скажет. Это не значит, что мы собираемся загнать Америку в каменный век, – поспешил успокоить вскинувшегося при этих словах пожилого полководца Молотов. – Тут дело в другом – в том, что мы имеем на это право. И они это прекрасно осознают. Как в Белом доме, так и на улицах.

Населению обрыдла эта война, а теперь сюда прибавился еще и страх. В таких условиях американцы не будут способны сопротивляться и пойдут на соглашение на наших условиях.

– Настоящих кардиналов они нам все равно не выдадут.

– Ну почему же? – в разговор вступил и Берия, молча до этого сидевший в углу и даже не попытавшийся объясниться, когда Сталин упрекнул его ведомство в недоработке. – Как минимум троих мы уже знаем. Еще несколько лет – и найдем остальных. Тем более что в условиях «мира», – при этих словах министр усмехнулся, – действовать нашим людям будет гораздо проще. Да и бежать «кардиналам», как вы выразились, некуда. Разве что на какие-нибудь острова, с полным разрывом контактов с остальным миром…

– Где они будут уже не опасны, – закончил мысль Рокоссовский.