На реке черемуховых облаков

А Фимка вскоре явился к нам, чтобы подзаправиться после веселой пробежки. Аппетит у него был отменный. Он с урчанием поедал свою любимую печенку, доверчиво посматривая на бригаду зелеными глазами и даже чуть ли не подмигивая. Не намекал ли он на то, что это ледовое побоище устроил специально для нас? Так что кусочек печени — всего лишь небольшая плата за опасное представление.

Даже Гоша зауважал Фимку после такой победы и перестал обзывать иждивенцем.

Вечером мы получили радиограмму, что совхоз «Таймалырский» не выполнил плана по отстрелу оленя. Нам предлагалось помочь соседям. За нами выслали вертолет.

Утром следующего дня мы полетели на Гусиную протоку, где стояла бригада таймалырцев. Вернулись мы через две недели и спешно принялись доделывать свою работу, так как оленье мясо нужно было вывезти до наступления полярной ночи.

Как-то под утро я проснулся и подумал: а где же наш Фимка? Давно я с ним не встречался. Неужели его псы разорвали или затоптало стадо диких оленей?

Рядом храпел бригадир Кеша. Посапывал с присвистом молоденький Гоша. Он почти с головой завернулся в спальник из оленьих шкур и во сне казался совсем ребенком.

Вдруг я услышал повизгивание во дворе. Выглянул в маленькое, будто вертолетный иллюминатор, окошко и увидел в синих сумерках Фимку. Сначала я не узнал его. Я привык видеть Фимку в рыжем шутовском кафтанчике. А тут он надел на себя белоснежную царскую мантию, которая так и серебрилась в темноте. Но это был он, наш Фимка.

В новом одеянии Фимки были и лунный свет, и отблески северного сияния, и чистота первого снега. Вот тебе и Фимка, так прибарахлился! И я глазам своим не поверил: рядом с неузнаваемым Фимкой стоял грозный Бамбек и преданно глядел на гостя, виляя хвостом. Мало того что он вилял: кобель начал кататься на спине и вовсю дурковать, показывая, до чего же он рад видеть песца живым и невредимым. Бамбек словно забыл, что еще недавно злобно гнал Фимку по льду и хотел растерзать.

А рыжие сыновья Бамбека, раскрыв пасти с огромными кинжальными клыками, тоже помахивали хвостами, показывая полную расположенность к миляге Фимке. Покрасовавшись, Фимка помахал нам белоснежным хвостом и направился в тундру.

Кеша выскочил из балка, чтобы успокоить собак. Он опасался, как бы ездовые собаки не ушли вслед за Фимкой и не оставили нас без средств передвижения. Через минуту бригадир вернулся, держа что-то в руке и улыбаясь.

— Кто сказал, что Фимка мышей не ловит? Гляди, сколько он их к нашему порожку натаскал!

Крупные мыши, полярные лемминги, были не только в руке бригадира. Весь порожек был устлан их телами, будто ковром. Фимка приходил не только за тем, чтобы поиграть с собаками, покрасоваться в новой одежде. Это же он свое любимое угощение принес и к нашему порожку положил, чтобы показать, что он добро помнит и готов отплатить за него тем же.

— Такой не пропадет! — сказал Гоша. — Самостоятельный стал. Совсем как взрослый песец!

— Не пропадет! — подтвердил и наш бригадир, сияя хитрыми щелочками глаз. — Теперь не пропадет! Такой должен жить долго на радость всей тундре.

Цезарь

Это была не собака, а стиральная доска — до того ребра выпирали. Уши чуть ли не до земли болтались, словно кобелек ими площадь привокзальную подметал. Хвост обрубленный, култышечный. Совсем не похож пес на тех собак, которых тьма-тьмущая у аэропортовского вокзала. Те хоть бездомные, а какую ни возьми — в ней есть кровь сибирских лаек. Пусть эта кровь перемешалась с кровью пуделей, мопсов, терьеров всех мастей, болонок, что потоком прошли через аэропорт со своими хозяевами да так и остались на привокзальной площади для укрепления местной породы бездомных собак. Несмотря на угнетенный вид и редкостную худобу, пес имел какую-то особую стать. Что-то в нем было. Светился весь, хоть масти был черной.

Сельянинов как увидел кобелька, так перестал жевать бутерброд.

— Что за царственная образина! — сказал он восхищенно. — Надо поглядеть на него поближе…

С этими словами он сунул рюкзак первому попавшемуся бородачу в телогрейке и зачарованно пошел за кобельком. Времени до вылета оставалось всего ничего, но у Сельянинова свой интерес в жизни… Очень он собак любил. Вот он и пошел. За ним гурьбой последовали псы, вожделенно внюхиваясь. Но Петя ругнул их беззлобно, и они исчезли. Таких собак в его родной Хетте пруд пруди. Сельянинову был нужен бесхвостый кобель. И он нашел его среди складских помещений, что примыкали к привокзальной площади. Песик жадно грыз пустую кость. На скамеечке сидел усатый сторож с одностволкой на коленях и тоскующе глядел куда-то вдаль.

— Здорово, дедуля! — сказал Сельянинов, который был вообще-то воспитанным человеком.

— Здорово! — ответил дед безразлично.

— Эт-та… — сказал Петя. — Я хотел спросить, чья собачка? Сторожевать помогает? Собачка-собачка, хочешь бутерброд?

— Хочет! — сказал дед. — Видишь, как кость скоблит… А помогать мне нечего… Много таких помощников бегает… В складах гайки да болты и еще трубы буровые… Кто на них позарится…