На реке черемуховых облаков

— А потому что там, говорят, водится дикая собака динго… Ей хозяин не нужен — она дикая… А нормальной собаке нужен друг… Понятно я говорю? Опять же насчет визга. Цезарь как увидел тебя, так со страху завизжал и убежал на трассу. Видеть не хочет такого хозяина…

Референт этот побежал своему министру жаловаться. Мол, украл собачку. Петю начальство вызывало… Но бригадир там резко ответил. Мол, о чем разговор? В моей работе брак нашли? Газопровод прохудился? Шов некачественно заварен? А собака — это дело мое, личное… Цезаря не отдам!

Увольнения Петр Игнатьевич не боялся. С его руками в любую контору примут. Да и бригада бы потянулась за бригадиром при таком повороте… Так что не отдали Цезаря. Уехал референт ни с чем. Зря только жаловался министру. Да и министр, разобравшись в чем дело, только посмеялся над своим референтом…

А Цезарь до сих пор живет в поселке строителей. Трассу газопровода в шесть рядов строят. Только одну нитку сдадут, другую начинают. Так что Сельянинову и его бригаде дел надолго, не на один год. Работа у них напряженная… И каждый выходной бригада охотится на куропаток и зайцев. И эти выходные Цезарь превращает в праздники.

Когда на земле жили мамонты…

(Повесть)

— Давай поженимся! — сказал Ваня Гудков. — Думаю, что уже пора…

— Вань! Кто же так объясняется, — сказала Оля. — Никакой романтики…

— А как надо? — спросил Ваня, грустно поглядывая на окна молодежного общежития, где сейчас судачили, примеряли наряды, пили чай. Общежитие было девичье. В нем жила Оля, с которой Ваня мечтал создать семью.

— Надо вот так! — сказала Оля.

И Ваня увидел молодого джигита с букетом алых роз — на белом коне! Запела Алла Пугачева: «Миллион, миллион алых роз…» На всем скаку всадник спрыгивает с лошади — и протягивает Оле букет. Из окон, чуть не падая, свешиваются девицы. Они восхищены!

— Вот как надо, Ваня! — поучала девушка.

— И я бы так смог, если бы потренировался! — сказал Ваня, мысленно проиграв картину, которую нарисовала ему Оля.

— Где уж тебе! — с недоверием ответила она. — Ты же экспедитор, а не джигит…

— Да, — сказал Ваня. — Я вожу рыбу, мясо…

— А сам ты ни рыба ни мясо, — сказала Оля.

— А кто же я? — решил возмутиться Ваня.

— Экспедитор!

— Моя работа нужна людям! — гордо сказал Ваня.

— Нужна, — сказала Оля, сломав ветку сирени у крыльца. — Но уж очень неромантичная…

— Я к тебе на слоне приеду! — пробурчал Ваня.

Оля погладила Ваню по щеке веткой.

— Я тоже — романтик! — сказал Ваня, отстраняясь от цветочной ласки. — И природу люблю… Вот ты зря ветку сломала. Доставила природе боль!

— Извини, Ваня.

— Вот я никогда не ломаю зря сирени, — сказал Ваня. — Берегу и жалею все живое…

— Ты, Ваня, очень романтичен! — вздохнула Оля.

— Да! — сказал Ваня. — И работа у меня романтичная… — Он не уловил иронии в словах Оли. А взглянув на часы, продолжал: — Когда я еду в своем рефрижераторе — чем не романтика вокруг! Тайга знаешь какая! Речки и озера!

Оля довольно равнодушно кивнула белокурой головкой. Это она от своего Ванечки слышала. И уже не раз. Удивительно красивая была она сейчас! У Вани даже дух захватило — неужели эта девушка может стать его женой!

— Ну, ладно, — сказал он. — Мне пора. Проводишь?

— Провожу…

Одурманивающе пахло сиренью. Едва не задевая крышу общежития, плыли над городом весенние облака.

— Любка! Брось-ка зонтик! — крикнула Оля, зная, что за ними наблюдают соседки по комнате. — Я Ваню провожу…

Будто чертик, в окне показалась румяная Любка. Рядом с ней мелькнули еще две головки.

— Сейчас-сейчас, — сказала Люба суетливо, стирая с губ всепонимающую улыбку. — Что же вы так быстро… Поговорили бы!

— В рейс пора! — объяснил Ваня, ловя зонтик, выброшенный Любкой. Он поймал его и подал Оле с неменьшей ловкостью, чем воображаемый джигит воображаемый букет…

— Уж лучше бы ты на нашу ткацкую фабрику переходил! — сказала Люба. — А то доработаешься. Олю потеряешь. Думаешь, только ты ей в любви объясняешься?

— А кто еще? — спросил Ваня ревниво.

— Замнем для ясности! — ответила Люба, закрывая окно.

— Приеду, разберусь, — сказал Ваня, — кто еще с моей Олей объясняется…

Молодые люди шли по городу. Ваня, укрывая любимую зонтиком, продолжал убеждать:

— Меня на работе знаешь как уважают… Я любой компрессор могу отремонтировать. Надежный я человек. Начальство даже не опасается меня одного в рейс посылать. Вот у меня сейчас сменщик заболел, а я еду… А что будет, если компрессоры выбьет? Продукция у меня нежная — как бы убыток не случился!

— Ты убытку не допустишь! — сказала Оля.

— Будешь ждать?

— Я все обдумаю, Ванечка! — сказала Оля. — Все так сложно…

— Жди! — приказал Ваня неуверенно. — Серьезно тебе говорю…

— Я подумаю, — сказала Оля. — Знаешь что…

— Что? — спросил Ваня.

— Тобой Любаша интересуется… А Любаша — это клад неоткрытый…

— Я тебя открыл! — сказал Ваня строго. — Так что ты думай!