На шипах

Матч с Динамо принципиален не только для меня, но и для нашего тренера. На протяжении пяти лет у руля столичной команды стоял Макаров и только в прошлом году его беспардонно уволили, заменив иностранным специалистом. Говорили, что Макар стар и не хочет прогрессировать. Но именно с ним Динамо всегда боролось за медали. Решение о его увольнении вызвало громкий скандал. Но менять его никто не стал. Дед просидел полгода без дела и приехал в Челябинск, а сменивший его француз не успел оправдать ожиданий. И теперь, чтобы избежать увольнения, он обязан брать кубок.

Нас ождало культовое противостояние с принципиальным соперником, превосходящим нас в классе. Мы с трепетом ждали этой игры и не сомневались, что победа нам по зубам.

Вернувшийся с Армении Аршак успел растерять былые кондиции. И дело здесь не в физической форме. Он по-прежнему прыгал как кузнечик, не чураясь любых опасностей. Его проблемы носили, скорее, психологический характер. Понурый и не разговорчивый он сильно отличался от того Аршака, который уезжал с турецких сборов. Что-то гложет его, но он хранит это в тайне. Быть может, умер его дед и из-за этого он вечно ходит с кислой рожей? Я не спешил узнавать правду. Терпеливо ждал, когда он приведет себя в порядок, ведь плохое настроение сказывалось и на качестве игры. Раз за разом он пускал плюшки за шиворот на решающей тренировке.

– Да что с тобой такое! – Воскликнул я, ужасаясь его игрой.

– Соберись, тряпка! – Крикнул ему Кривоножко. – На тебе лица нет.

Аршак обиженно прикусил губу, облокотившись на штангу плечом.

– Что случилось? – Спросил я.

– Да ничего! – Ответил он, с присущей только ему экспрессией.

– Неужели дедушка умер?

– Нет! Хуже. Они меня обманули. Затащили в Армению, чтобы женить! – Он снял перчатку и бросил ее на траву. На безымянном пальце блеснуло кольцо. Мы с Кривоножко заржали в голос.

– Пошло оно все к черту. – Негодовал Аршак. – Так и знал, что нечего мне там делать. Мой дом здесь!

– Красивая хоть? – Спросил Кривоножко, вытирая слезы от смеха.

– Ну так. У меня и лучше есть. Я ее видел-то всего один день.

– А потом что?

– Сбежал оттуда на хрен. И больше туда не вернусь. Орел – птица гордая!

Пробил час икс. Центральный городской стадион гудел и с нетерпением ждал матча, надеясь на то, что любимая команда даст бой столичным мастерам. «Настало время великих побед!» – надрывался в раздевалке Макаров, поднимая наш боевой дух. Несмотря на то, что за моей спиной были сотни официальных матчей, я все равно ощущал мандраж. Три месяца простоя, связанные с дисквалификацией за драку с Кривоножко не прошли бесследно. Да, я играл в товарищеских матчах на турецких сборах и успел привести себя в форму, но в тех встречах поражение не несло никаких рисков. Сейчас же, в кубковом матче с серьезным соперником из Москвы проигрыш означал крушение всех надежд. Поход за кубком – моя главная цель на оставшуюся часть карьеры. Это шанс доказать себе и всем остальным, что я не зря прожил футбольную жизнь и достоин серьезных трофеев.

С легким трепетом я выбежал из раздевалки, как молодой жеребец, которого силою удерживали в загоне. Бутсами вонзился в рыхлый газон, ощущая силу родной земли. В небе слепит солнце, в воздухе веет весенней прохладой, под футбольный марш громыхающего оркестра игроки выходят на стадион. Трибуны набиты болельщиками, которые скандируют имя нашей команды. Казачий хор поет боевые песни. В ложе для почетных гостей вместе с губернатором восседает семейство Сафоновых. Словно императоры Рима они сидят и смотрят на своих рабов, подавая народу хлеба и зрелищ. Рядом сидит отец Тихон и шепчет молитву. Надеюсь, что они будут услышаны и да поможет нам бог! Вижу Марину, она тоже в vip-ложе, скрестив пальцы рук, с волнением смотрит на меня. Ее поддержка имеет особую ценность, ведь такой верной женщины у меня еще никогда не было. Обычно футбол был моим личным делом, которым я занимался вопреки всем. Татьяна не любила его и не ценила мои успехи, Марина же, готова подставить плечо и поддержать добрым словом.

Все готово к началу матча. Соперники стоят напротив. Тимохин, Петрищев и Асхабадзе приветствуют меня. Мы улыбаемся, как старые друзья, зная, что когда просвистит свисток от былой дружбы не останется и следа. Уж больно важен матч и слишком высоки ставки. Проигрывать не хочет никто, да и мне, есть, что доказать бывшей команде.

Судья зажал свисток в зубах. Трибуны ревут, ожидая битвы. Мы с Кривоножко стоим в центре круга. Мяч под моей ногой. Еще мгновение и матч начнется. Трудно справиться с нахлынувшим волнением. Дыхание сперто, колени дрожат, сердце пробивает грудную клетку. Пытаюсь собраться. Закрываю глаза, расправляю в стороны руки, делаю глубокий вдох. Ощущаю себя гладиатором, готовым отдать жизнь на алтарь победы. Со щитом или на щите…

Надутые щеки судьи издают громкий свист. Игра началась!