На шипах

Как же круто изменилась жизнь. Последние два года я ходил по грани, балансируя между жизнью и смертью. Казалось, что карьера подошла к концу, и я навсегда останусь неудачником, из рук которого вечно уходит заветный трофей. Без семьи, денег и славы, с пустыми карманами и душой, обреченный будничной серостью я бы бродил по унылым закоулкам родного Щепкино, влезая в авантюры друга Валеры. Как же потрепала меня судьба за последние годы, следуя ее зигзагам, я чуть не остался в уральских лесах, присыпанный горсткой сырой земли. Но, пережив испытания, в одночасье обрел бога, друга и любовь. Теперь у меня есть все, о чем я мог только мечтать: спортивная слава, любовь болельщиков, уважение тренеров и коллег, любимая женщина, готовая поддерживать меня во всем, надежные друзья и уверенный взгляд в будущее, рисующий яркие перспективы. Спасибо отцу Тихону, который гнусной клеветой сделал мою жизнь лучше, вот уж действительно, не было бы счастья…

Сквозь аллеи зеленеющих деревьев я приближался к любимой. В салоне пахло розами, которые пышным букетом лежали на заднем сиденье. Воткнув машину в одном из дворов, я направился к ее дому. Цветущий двор пахнет сиренью, вокруг резвится детвора и даже дышится как-то особенно. Стрелки часов на запястье дружно опустились вниз, Марина вот-вот вернется с работы. Вдалеке уже виден подъезд. Я сижу на скамейке в ста метрах, ожидая ее возвращения. Рыжие двери, окруженные клумбами, отражают солнечный свет. Терпение на пределе, взгляд косится на часы, нога нервно стучит по асфальту. Жажда увидеть любимую становится невыносимой. «Где же ты, милая?» – думаю я, не сводя глаз с рыжих дверей.

Черный, намытый до блеска Роллс Ройс остановился прямо у подъезда. Из машины выскочил Пегас. Нарядный, с зализанными как у итальянского мафиози волосами, он открыл заднюю дверцу. Стройная ножка выпала из салона и уперлась высоким каблуком в асфальт. Держась за руку Пегаса, Марина выскользнула из машины.

Неприятное едкое чувство обожгло грудь, голова помутнела, стало трудно дышать. Ревность сковала суставы. «Да он просто подвез ее с работы!» – утешал я себя, медленно приближаясь к ним. Выпорхнув наружу, Марина обвила руками его шею и, повиснув на ней, поцеловала его. Подобно коршуну, схватившему добычу, Пегас вцепился пальцами в ее зад. Примкнув к ней губами, он глубоко просунул язык, словно выискивая что-то в ее носоглотке. Я не знал, что и делать, хотел провалиться или просто уйти. Но даже на это не хватало духу. Я медленно плелся в их сторону. Руки обвисли как мокрые тряпки. Превратившийся в веник букет шаркал по асфальту, оставляя на нем красные лепестки.

Закрыв глаза, они наслаждались друг другом, сплетая замысловатыми узлами резвые языки. Я подошел совсем близко. Марина раскрыла глаза и, увидев меня, отпрянула в сторону. Молчала, будто Пегас откусил ей язык. Поначалу он тоже не произнес и слова и даже на мгновение отвел в сторону взгляд.

– Ты почему не на тренировке? – Спросил он с присущей уверенностью.

– Отпросился.

Я с трудом подбирал слова, не зная как реагировать. Даже воткнутый в спину нож доставляет меньше боли чем то, что я чувствовал в этот момент. Ощущая свое ничтожество, я с трудом держал слезы. Надо было его ударить, устроить скандал, показать, кто здесь прав. Но я не мог. Я просто стоял, опустив подбородок и уставившись взглядом в пол.

– А зря! Впереди важный матч. Как же мы его выиграем без тренировок? – Он продолжал пялиться, свешивая на меня вину.

– Ладно, мне пора. – Сказал он, сел в машину и дал по газам.

Марина продолжала молчать. Да и о чем могла идти речь после того, что здесь было? Слезы текли по румяным щекам. Прикрыв руками лицо, она лишь размазала тушь. Я не хотел на нее смотреть. Было противно и стыдно за ее предательство и свою трусость. Я вновь съел дерьма с золотой ложки, облизнулся и сказал спасибо. Кто же я теперь после этого? Растерянная Марина запрыгнула мне на шею, пытаясь найти прощения. Я отпрянул. Сунул букет в ближайшую урну и ушел прочь.

Всю ночь я не смыкал глаз. Ссутулившись за кухонным столом, сидел и глушил рюмки, тихо ненавидя себя и весь мир, который в одночасье перевернулся и почернел. Кто же я после этого? Какой же я лев? Гиена, дрожащая в зарослях джунглей от рыка свирепого льва. Он величественно машет гривой и гребет когтями все, что попадет под массивные лапы. Кидает объедки с своего стола и забирает самое ценное: любовь, честь и душу. А я стою и дрожу, не в силах сопротивляться, принимая это как должное. От мрачных мыслей совсем стало плохо. Я ненавидел себя и всех вокруг. С ужасом смотрел в окно, где мелкие звезды желтыми точками разбавляли кромешную тьму. Хотелось выпрыгнуть, разбиться в лепешку, размазав по асфальту все свои внутренности. Но даже на это у меня не хватало храбрости. Какое же я говно!