На шипах

Он цокнул языком, зажав зубами свежую сигарету. Я задумался. Новость о том, что Татьяна свободна вызвала нелепый восторг. Предложение Марселя было рисковым, но зато обеспечило бы мне счастливую жизнь. Без головной боли и страхов. Пегас и так наверняка проиграет, так зачем же это делать бесплатно? Можно поставить точку на нелепой мечте и вернуться к любимой, начать все сначала и не дрожать за свое будущее. Проиграем, и никто не заподозрят в этом. И правда, хорошая сделка.

– Для кого тогда второй билет? – Произнес я вслух.

– Что?

– Таня попросила два билета. Она хочет кого-то пригласить. Я думал, что тебя.

– На кой черт мне билет. Для меня везде двери открыты. Думаю, что она просто тебя дразнит.

Стало легче. Я даже почувствовал себя счастливым, ведь во мраке ночи засияла надежда. Сделав глубокий вдох, я ощутил силу жизни.

– Нет.

– Что? – Широкие брови Марселя обрели треугольную форму.

– Я не буду играть в твои игры и сделаю все, что бы выиграть кубок и пусть победит сильнейший. Если я проиграю, то моя совесть будет чиста.

От сказанного стало легче. Пошел он к черту со своими сделками. Я устал от игр в наперстки. Марсель нахмурился. Круглое лицо выражало угрозу.

– Смотри сам. – Сказал он, пытаясь изобразить улыбку. – Я так и думал, что ты опять будешь выпячивать свою честность. Глупо, но благородно. Жаль, что вы все равно проиграете.

– Не проиграем! – Сказал я и вышел из машины.

Шаг за шагом, я уверенно шел к своей цели. Родной город содрал мозоль времени. Я словно вернулся в детство, бегущим по рынку, после игры за Текстильщик. Забегаю в подъезд, поднимаюсь на нужный этаж, давлю пальцем на кнопку. Сердце стучит, насыщая красками жизнь. Дверь открывается, выходит Татьяна. Глаза холодные, но искры уже есть. Я снова верю, что мы будем вместе.

– Зачем пришел? – Спросила она.

– К тебе. – Сказал я. – Пытаясь протиснуться внутрь.

– А как же свадьба?

– Не будет никакой свадьбы. Я тебя люблю.

Я прорываюсь в квартиру. Ладони плывут по изгибам прекрасного тела. Блузка рвется. Пуговицы рассыпались по полу и пустились в скач. Наслаждаясь ее поцелуем, я словно пью из кувшина любви. Эту ночь мы проведем вместе.

Глава 3. Колизей

Чаша главного стадиона страны окрасилась красным цветом. Преданные болельщики народной команды рьяно поддерживают своих. Густой дым горящей пиротехники заполнил арену туманом войны. Я дышу. Наполняя легкие гарью, представляю себя гладиатором. От волнения волосы частоколом выстроились на гусиной коже. Несмотря на равные составы, по антуражу и игре, казалось, что соперник существенно превосходит нас числом. Словно триста спартанцев мы держим свои Фермопилы. Зажатый, с обеих сторон красно-белой торсидой, казачий отряд хором распевал боевые песни. На южной трибуне гордо развевался транспарант с белым крылатым конем и надписью «НИ ШАГУ НАЗАД!».

Я на скорости прорываюсь вдоль бровки, пытаясь зацепиться за мяч. Кожей чувствую поддержку сына, который, прикусив губу, с трибуны следит за нашей игрой. Жесткая резина искусственной травы обжигает при каждом подкате, но это не мешает кидаться под мяч. Вытираю пот с лица, с завистью поглядывая на трофей, стоящий в специальной зоне. Обрамленный металлом хрусталь блестит под палящим солнцем. Руки так и тянутся его забрать, но ноги несутся к воротам. Принимаю мяч, он скачет как капризный бычок. Укрощаю его шипами, протаскиваю вдаль и делаю навес. Кривоножко скидывает на Кандаурова, а тот бесстыдно мажет.

Держусь за голову, от досады сперло дыхание, но времени на отдых нет. Надо бежать обратно, ведь Суворов мчит, как паровоз, пытаясь ранить сердце родной команды. Субботин начеку и легко загребает мяч в длинные руки. Время идет, мы играем от печки, выстроив вдоль штрафной оборонный редут. Спартаковцы раскатывают нас короткими передачами, стараясь не отрывать мяч от травы. Трибуны нависли, их невыносимый шум сводит с ума. Мы вновь отбились от неминуемого гола, пока что везет и нужно пинать удачу прямиком под хвост, иначе проиграем. Я вновь прорываюсь по флангу. Раскатистой волной игра переходит в центр, мы держим мяч. Я открываюсь, получаю по ногам, но не падаю, вхожу в штрафную соперника, готовый пробить. Тем более, что мяч выкатился под правую ногу. Замахиваюсь и получаю по ней.

Лежу на спине, тело ломит от боли. Яркое солнце слепит глаза. Отчаянно пытаюсь встать, но плечи словно прилипли к газону. Беспомощно барахтаюсь. Тяжесть сдавила грудь. Чья-то нога грязным ботинком прижала меня к земле. Солнце слепит, приходится щуриться. Блекло вижу черты лица. Голова, темные волосы, снующие желваки. Хмурю брови в попытки сфокусировать взор. Свет рассеивается. Это Пегас. Младший Сафонов вытирает об меня ноги. Нависая надо мной с пистолетом в руке, он хладнокровно взводит затвор. Бездонное дуло вновь уставилось мне в лоб.