На штыке прозы и поэзии

Горячее дальневосточное солнце разморило парня. Он лег на лист и заснул. Мимо пролетали часы. Лишь к ночи он проснулся от сухости во рту. Ему хотелось еще вина, но оно, к несчастью, кончилось. Тогда художник сел, протер лицо и начал смотреть на чашу озера. В ней отражались полночные звезды, блестевшие, словно игрушки на елке. Казалось, еще немного и одна из них упадет прямо на самого Кирилла.

Тогда парень вгляделся в небо, и, к удивлению, на него действительно что–то упало! Это была капля воды, скатившая с иголок молодого кедра, теплая, как парное молоко. Через пару секунд на водной глади один за другим стали появляться удивительные круги. Смекнув, что начинается дождь, художник спрятал холст с пейзажем под кусочек брезента. Успокоившись, парень снова сел, благодатно направив руки к небу, чтобы поймать капли живительной влаги. Тогда он задумался: «Ведь кто–то наверху заставляет ливень идти. Кто–то же делает его именно таким, и никак иначе!» Потом он засмеялся, так, как будто ему довелось выиграть билет в лотерею. «Счастье! Так и должно быть… И менять ничего не нужно…» – подумал Брагин.

2020 г.

Беспечное детство

«Какой–то ты сегодня задумчивый слишком», – произнес мне в то утро глубоко почитаемый мной дедушка, а я продолжил смотреть в тарелку с еще не остывшей кашей.

«Ешь, тебе расти и расти еще! Знаешь, как говорят в Англии?.. «Ваша овсянка, сэр!» – так и говорят. А я тебе ко всему еще и чай с молоком сделал…» – так проходило каждое утро моих летних каникул на даче в компании с дедушкой. Все, что я обычно делал – это сидел и внимательно его слушал.

Мне никогда не удавалось понять, как человек может знать так много о мире, так много читать. Наверное, я был по–детски несмышленым тогда. Если честно, то я, как и многие в моем возрасте, не хотел или не знал, что можно звать этого удивительного человека как–то иначе, кроме как «дедуля» или «дедушка».

Было по обыкновению солнечно, без единого облака на небе, а вершины Хехцира вокруг завораживали своей блестящей зеленью, многогранно проливавшей свет на землю склонов, словно многочисленные изумрудные камни.

Меня ждал путь от старинного деревянного дома со множественными резными наличниками и причудливыми окнами до нашего пруда за воротами участка. Я прихватил с собой удочку и небольшую стеклянную баночку с червями, которых мне удалось собрать после затяжного дождя. За воротами дачи меня ждал небольшой ручей, прохладная вода из которого постоянно омывала мои босые ноги, задетые то и дело крапивой, заросли которой расположились неподалеку от соседского забора.

Я побежал к мостику у пруда, сложил снасти, удочку и сел, разглядывая потенциальные места, где меня мог ждать хоть какой–то улов. Таким местом стали тенистые кустарники, нависшие над голубой гладью. Несмотря на то, что водомерки постоянно мешали мне сосредоточиться, создавали круги на воде и не давали понять, клюет ли рыба на самом деле, я получил вскоре свой долгожданный улов – две мелкие рыбешки – «синявка» и небольшой сазан, проглотивший ее. Обе они оказались на моем крючке, но толку от них было в действительности мало. Зато после этого события я ходил радостный, и ничто не могло омрачить мой день.

Ближе к обеду я побрел дальше по дороге от нашей дачи. На пути стояло огромное еловое дерево, настолько огромное, что я никогда не видел его верхушки. Что может быть царственнее, чем огромных размеров ель?

Она всегда дарила проезжавшим людям тень и прохладу в знойные летние дни, а зимой ее шишками довольствовались белки, коих здесь было в избытке.

Я пошел выше по склону, по красного цвета тропе – горный щебень здесь был особенного оттенка, иногда казалось, что идешь по заржавевшему железу, а иногда – по золотым самородкам.

На самом верху было огромное озеро, горный котлован, вода в котором собиралась из многочисленных подземных источников. Ближе к часу дня заморосил дождь, и я поначалу долго глядел на зеркальную поверхность озера, отражавшей внезапно мрачное, свинцовое небо. Еще через некоторое время за мной пришел старший брат, приехавший совсем недавно из города. Я уговорил его остаться еще немного, потому что мне очень сильно хотелось зайти в воду, но самому мне было страшно, ведь я тогда даже не умел плавать. Зайдя по пояс, я оглянулся вокруг – хотел удостовериться, что никто не увидит этого позорища…

Мгновение спустя я окунулся в воду три раза, как учил меня отец, но мне все еще хотелось чего–то большего. Я прошел чуть дальше и оттолкнулся ногами от каменистого дна. Первое мое чувство – страх, я окунулся с головой в холодную воду и замельтешил руками и ногами, а после вынырнул и вернулся обратно поближе к берегу. Чуть передохнув, я набрался сил и смелости и прыгнул дальше, чем когда–либо вглубь, а затем, к удивлению для себя… поплыл!

Трудно до сих пор представить что–то более завораживающее мой детский разум тогда, чем это событие. Выбравшись на сушу, я довольно похвастался брату, и мы пошли к нашей даче.