На штыке прозы и поэзии

На радостях я побежал вниз по склону скорее к дедушке, но мокрая еще обувь подвела меня, и я, оступившись, упал голым торсом на острые дорожные камни. Лишь каким–то чудом мне удалось отделаться только ссадинами.

Я доковылял кое–как до нашего домика и сел на табуретку. К тому моменту приехали уже родители, и мама, увидев меня таким, первая принялась помогать мне – прижигать небольшие ранки и частые царапины на моем теле. Все, что я мог делать в тот момент – это досадно вздыхать и терпеть боль.

Уже позже, на закате, когда я плотно поужинал после такого странного дня, дедушка развел дымокур, чтобы мы могли спокойно посидеть на улице без надоедливых комаров. Солнце заходило за горы, дым еловых ветвей крепко обдувал меня, дурманя душу. Мне было больно от ссадин, но так хорошо…

2020 г.

Семь последних мгновений

I

Тот солнечный день Аксен17

запомнил на всю жизнь.

Это было рано утром, часов в семь. Он сидел на кушетке, в прихожей. Маленький Аксен рассматривал картину моря с неестественно ярким закатом. Многим взрослым такая безделушка показалась бы пошлостью, пережитком прошлых лет, но семилетнему ребенку эта картинка не казалась вульгарной. Наоборот, как и все в раннем детстве, оно лишь скрашивало быстро бегущие дни.

Вокруг Аксена, суетясь, бегала его мама. Она искала свои замшевые перчатки. Наконец, найдя пропажу, мать подбежала к сыну:

– Ты все еще сидишь? Я же попросила тебя поскорее надеть галстук и обуться. В чем проблема?

– Я забыл, – чуть ли не плача выдавил из себя Аксен.

– Опять двадцать пять! Сколько раз тебе показывать? Ты ведь уже взрослый мальчик. – мама покачала головой и продолжила, – Ладно, мы опаздываем из–за тебя. Быстро обувайся и пойдем уже. Ну, давай, живо!

– А галстук…

– Вот как завязал, – мама его раздраженно посмотрела на неряшливо завязанный узел, – так и пойдешь. Все? Побежали скорее.

После этого они вышли на лестничную площадку. Аксен вытер слезы со щеки и посмотрел в запотевшее от влаги окно. Падали первые осенние листья.

Мальчику было стыдно появляться перед одноклассниками в таком виде, и все же выбора у него не было…

II

Это странно, но часто Аксен уже в зрелом возрасте вспоминал один и тот же случай. В одно и то же время года.

Однажды летом ему подростком пришлось ехать на поезде из села в город, к маме.

Бабушка его, очень милая женщина, напекла ему в дорогу вкуснейших пирожков с картошкой. Мальчик лично копал урожай, так что есть эти ароматные пирожки было еще слаще.

Анастасия Федоровна стояла на станции «Белые грачи» вместе с внуком в ожидании поезда. Утренняя прохлада не давала напомнить, что сейчас знойное лето, и по всем правилам нужно прятать детскую голову где–то в тени.

– На вот, надень кепку, – сказала бабушка.

– Не хочу, я и так уже волосы все сбрил – жарко будет.

– Ну–ну, зато не напекешь голову.

Анастасия Федоровна заботливо надела синюю кепку с надписью «Sport Fashion» на мальчика. Аксен искривил лицо.

После этого наступило неловкое молчание, которое для парня казалось невыносимым. Благо, поезд пришел по расписанию, и можно было спокойно, сложив все вещи на полку, думать о своем.

Бабушка провожала уезжающий состав взглядом и уже не могла сдерживать слезы. Фигура ее почти сразу же исчезла, а в окне показались бескрайние поля, леса и просеки.

Аксен смотрел на сменяющиеся картинки и думал, долго думал. О чем? Этим летом его родители развелись. Маме пришлось устроиться на две малооплачиваемые работы, чтобы хоть как–то сводить концы с концами. В связи с этим мальчик не часто виделся с матерью. И именно из–за этого ребенок ехал в тот момент один в поезде. Нужно ли говорить, что парень тосковал о прошлой жизни? И хотя она не была ужасной, она просто была другой. И ту, что была до этой, нельзя было сравнить ни с чем.

Еще пару опустевших сел промелькнуло в оконце. В ту же секунду в купе зашел сосед Аксена. Перед ним сел смуглый мужчина лет тридцати, весь в наколках и с золотым зубом.

– Пацан, это мое место. Иди на верхнюю полку.

Аксен не стал спорить с зэком и полез на свое место. Мальчику стало страшно. Вместе с ним не было больше никого, никто не мог его защитить.

Наступила тишина. Тянулась она, казалось бы, вечность. Прервала ее торговка, которая распахнула двери и предложила купить вяленую воблу. Зэк взял пакетик и сел обратно. После этого было слышно, как он открыл бутылку, и то, что было внутри нее, полилось мимо чарки сразу в горло мужчины. И буквально через несколько минут зэк начал кричать что–то про девушку, которая его не дождалась, про то, что надо было ее сразу зарезать, как ее отца, а не жалеть… И много чего еще.

Это продолжалось мучительно долго, и каждую секунду Аксен молился, чтобы зэк, не обратил свой взгляд на него, не сделал ему ничего плохого.

Мальчик сунул голову под подушку, как испуганный страус, и долго не желал слышать происходящее. Все вокруг казалось чем–то ужасным, похожим на фильм ужасов или триллер.

Удивительно, но Аксен уснул. Проснулся он только через час. Тогда же он понял, что ему очень сильно хочется есть.