На службе зла

Да за эти двое суток он лопнет от ярости и ожесточения. В среду вечером он предупредил Чудо, что наутро уйдет с рассветом, поскольку ему халтурку одну предложили, и напрямик сказал, чтобы Чудо тоже на работу собиралось. Тут нытье началось, сопли-вопли – он и не стерпел. Чудо струхнуло и давай его успокаивать. Мол, оно ж без него никуда, оно к нему привязано, оно его хочет, оно виновато…

Лег спать он отдельно – якобы довело его это Чудо. Спокойно подрочил, но какая-то неудовлетворенность осталась. Ему хотелось, до невозможности хотелось другого: контакта с женской плотью через острую сталь, ощущения своей властности, фонтана крови, полного подчинения, криков, мольбы, судорожных всхлипов и завываний. Перетряхивание прошлого опыта облегчения не приносило, а только разжигало желание. Он сгорал от потребности сделать это заново: он грезил только о Секретутке.

В четверг он вскочил без четверти пять, оделся, напялил бейсболку и отправился на другой конец Лондона, где она жила в квартире с Красавчиком. Когда он добрался до Гастингс-роуд, солнце уже было высоко. Неподалеку от дома стоял древний «лендровер»; за ним он и укрылся. Прислонился к двери и через лобовое стекло наблюдал за окнами ее квартиры. Часов в семь утра в гостиной началось какое-то шевеление, и вскоре из подъезда вышел Красавчик в деловом костюме. Унылый, как в воду опущенный. Думаешь, тупица, тебе сейчас плохо… погоди, вот я позабавлюсь с твоей подругой, тогда

…

Наконец появилась и она – а с ней тетка, с которой они были похожи как две капли воды.

Принесла нелегкая.

Что она задумала – прогуляться с мамашей? Как назло. Иногда весь мир ополчается против него, чтобы остановить, чтобы опустить.

Он не выносил, когда всесилие утекало сквозь пальцы, когда путь преграждали люди и обстоятельства, когда его превращали в униженное, клокочущее быдло. Ну ничего, кое-кто за это поплатится.

36

I have this feeling that my luck is none too good…

Blue Öyster Cult. «Black Blade»[67]

В четверг утром, проснувшись по звонку, Страйк протянул могучую ручищу и прихлопнул кнопку, да так, что старенький будильник свалился на пол. Прищурившись от солнечного света, который пробивался сквозь тонкие занавески, Страйк удостоверился, что часы не врут. Ему стоило больших усилий не перевернуться на другой бок, чтобы еще поспать. Накрыв глаза согнутой в локте рукой, он с полминуты повалялся в постели, а потом с полустоном-полурыком отбросил одеяло. Нашаривая ручку двери в ванную, он прикинул, что последние пять суток спал не более чем по три часа.

Как и предвидела Робин, босс, отослав ее домой, оказался перед выбором: следить за Платиной или за Папой-Злодеем. Поскольку второй недавно у него на глазах бросился к своим сыновьям, чем перепугал их до слез, Страйк решил отдать предпочтение папаше. Забив на дисциплинированную Платину, он почти всю неделю скрытно фотографировал бездельника, который шпионил за своими детьми втайне от их матери.

Все остальное время Страйк занимался собственными расследованиями. Полиция, на его взгляд, проявляла преступную медлительность. Не располагая никакими доказательствами причастности Брокбэнка, Лэйнга или Уиттекера к гибели Келси Платт, Страйк в течение последних пяти суток отдавал каждый свободный час кропотливой сыскной работе, какой прежде занимался только в армии.

Балансируя на одной ноге, он до упора отвернул холодный кран и подставил лицо и тело под колючие струи; грудь, руки и ноги покрылись гусиной кожей. Хорошо еще, что в тесной душевой кабинке не страшно было поскользнуться – для падения не оставалось места. Страйк попрыгал обратно в спальню, растерся докрасна жестким полотенцем и включил телевизор.

По всем новостным каналам сообщали о приготовлениях к назначенной на завтра королевской свадьбе. Пока Страйк пристегивал протез, одевался и жевал тосты, запивая их чаем, комментаторы без умолку сыпали восторженными рассказами о том, что по всему маршруту следования и вокруг Вестминстерского аббатства люди сутками ожидают в палатках, и уточняли количество туристов, стекающихся в Лондон, чтобы увидеть свадебный кортеж. Страйк выключил телевизор и спустился в контору, широко зевая и пытаясь понять, насколько вся эта предсвадебная эфирная трескотня действует на Робин, которую он не видел с минувшей пятницы, когда ей пришла открытка с мрачным сюрпризом.