На службе зла

Страйк остановился метрах в десяти от нее, покуривая и слушая своего собеседника. Из окна второго этажа ближайшего дома на чужаков пристально смотрела седая женщина. Чтобы отвести от себя ее подозрения, Робин отвернулась от домов и стала щелкать ядерный объект, изображая из себя туристку.

– Звонил Уордл, – мрачно сообщил Страйк, подходя к ней сзади. – Жертва – не Оксана Волошина.

– А как они узнали? – поразилась Робин.

– Оксана уже три недели находится у себя дома, в Донецке. Приехала на свадьбу к родственникам. Ребята с ней лично не разговаривали – к телефону подошла ее мать и сказала, что Оксана у нее. А квартирная хозяйка, между прочим, оклемалась и сообщила причину своего глубокого шока: по ее сведениям, Оксана уехала погостить на Украину. И кстати, эта дамочка упомянула, что голова как-то не похожа на Оксанину.

Нахмурившись, Страйк опустил телефон в карман. У него теплилась надежда, что эти новые сведения заставят Уордла не зацикливаться на Мэлли.

– Садись в машину! – приказал Страйк, все еще погруженный в свои мысли, и вновь направился к дому Брокбэнка.

Робин села на водительское место «лендровера». Старушка по-прежнему таращилась из верхнего окна.

На тротуаре появились две женщины-полицейские в заметных издалека куртках. Страйк дошел до бурой двери. По улице прокатился частый стук металла по дереву. Никто не отзывался. Страйк приготовился постучать еще раз, но тут с ним поравнялись полицейские. Робин встрепенулась, не понимая, чем он мог заинтересовать полицию. После краткого обмена репликами все трое направились к «лендроверу».

Робин опустила стекло, сгорая от внезапного и необъяснимого чувства вины.

– Вот, хотят удостовериться, – выкрикнул с расстояния Страйк, – действительно ли я – мистер Майкл Эллакотт!

– Что? – не поняла Робин, сбитая с толку упоминанием отцовского имени.

Ей в голову пришла нелепая мысль, что полицию натравил на них Мэтью… но зачем он выдал Страйка за ее отца? И только потом до нее дошло.

– Машина зарегистрирована на папино имя, – сказала она. – Я что-нибудь нарушила?

– В принципе, вы припарковались на двойной желтой, – сухо сказала одна из женщин-полицейских, – но мы здесь по другой причине. Вы фотографировали ядерный объект. Это не запрещено, – добавила она, видя смятение Робин. – Туристы делают это ежедневно. Но вы попали в объектив камеры наблюдения. Позвольте ваши права.

– Ох, – слабо пискнула Робин под недоуменным взглядом Страйка. – Я просто… просто подумала, что у меня получится художественное фото, понимаете? Колючки, белая стена и эти… облака…

Она протянула полицейским свои документы, стыдливо избегая взгляда Страйка.

– Мистер Эллакотт – ваш отец, правильно я понимаю?

– Он просто разрешил нам взять его машину, вот и все, – забормотала Робин, чувствуя, что сейчас полицейские начнут звонить в Мэссем и родители узнают, что она сейчас в Бэрроу, и отнюдь не с Мэтью, и без кольца…

– Ваш адрес?

– Мы проживаем… раздельно, – выдавила Робин.

Они назвали свои имена и адреса.

– У вас здесь есть знакомые, которых вы собираетесь навестить, мистер Страйк? – спросила вторая женщина.

– Ноэл Брокбэнк, – без запинки выдал Страйк. – Старый знакомый. Мы тут проездом, вот и решили к нему заглянуть.

– Брокбэнк, – повторила женщина-полицейский, возвращая Робин права, и Робин понадеялась, что полиции знакомо это имя: тогда, по крайней мере, ее прокол будет забыт. – Вполне достойная местная фамилия. Ладно, поезжайте. Больше здесь не фотографируйте.

– Я. Так. Виновата, – одними губами проговорила Робин, когда женщины-офицеры отошли.

Он покачал головой, ухмыляясь вопреки своему раздражению:

– «Художественное фото»… колючки… небо…

– А ты бы что сказал? – взвилась она. – Не могла же я признаться, что фотографировала рабочих, потому что один из них смахивал на Брокбэнка! Сам посмотри…

Но когда она предъявила Страйку сделанный снимок, ей уже стало ясно, что самый высокий из той группы, с обветренными щеками, короткой шеей и большими ушами, – совсем не тот, кого они ищут.

Дверь ближайшего дома распахнулась. Седая женщина, которая следила за ними из верхнего окна, с жизнерадостным видом выкатила на тротуар клетчатую сумку на колесиках. Робин подумала, что старушка видела полицейских и убедилась в отсутствии шпионских намерений как у нее, так и у Страйка.

– Вечно одно и то ж, – громко провозгласила старушка, и голос ее гулко прокатился по улице.

У нее получилось «вещно». Робин не распознала ее акцента, хотя считала, что по речи жителей соседнего графства хорошо знает говор Кумбрии.

– Камер вон улищных понавесили, – продолжала старушка. – Дукументы проверяют. Мы-то привыщные.

– А вы лондонцев сразу заприметили, – игриво обратился к ней Страйк, и старушка замерла от любопытства.

– Лондонцы? И щего это вас в Барра занесло?

– Старого знакомого ищем. Ноэла Брокбэнка, – сказал Страйк, указывая пальцем в конец улицы, – да только никто не открывает. Он, видать, на работе.

Старушка нахмурилась:

– Ноэла, говорите? Не Холли?

– Да мы бы и Холли с радостью повидали, если она дома, – сказал Страйк.