На службе зла

Бросив сумку на кровать, Робин подошла к окну, из которого открывался вид на те же промышленные склады, что остались позади несколько часов назад. Казалось, после отъезда из Лондона времени прошло намного больше, чем на самом деле.

Отопление жарило во всю мощь. Робин с трудом открыла тугую раму, и внутрь ворвался свежий ночной воздух, с готовностью захвативший пространство этой душной коробки. Поставив телефон заряжаться, Робин переоделась в ночную рубашку, почистила зубы и забралась в прохладные простыни.

И все же ее не покидало какое-то беспокойство оттого, что она ночует в пяти комнатах от Страйка. Конечно, это Мэтью ее накачал. Если ты с ним переспишь, между нами все будет кончено.

Разгулявшееся воображение подсказывало: вот-вот раздастся стук в дверь – и под каким-нибудь надуманным предлогом войдет Страйк…

Что за чушь!

Робин перевернулась на живот и спрятала разгоряченное лицо в подушку. Откуда что берется? Будь проклят Мэтью, если он внушает ей такие мысли, если судит по себе…

Страйк, в свою очередь, еще не добрался до кровати. После долгих часов неподвижности в автомобиле у него затекло все тело. Хорошо, что появилась возможность снять протез. Хотя стоять под душем на одной ноге было некомфортно, он все же зашел в кабинку и, придерживаясь за перекладину, подставил ноющее колено под горячие струи. Потом растерся полотенцем, с осторожностью допрыгал до кровати, поставил на зарядку мобильный и голым залез под одеяло.

Он улегся, подсунув руки под затылок, уставился в темный потолок и стал думать о Робин, лежавшей в пяти комнатах от него. Написал ли ей Мэтью, поговорил ли с ней по телефону, воспользовалась ли она уединением, чтобы в первый раз за день поплакать?

Снизу доносился шум: громкий мужской смех, выкрики, уханье, хлопанье дверью, – очевидно, там гуляла холостяцкая компания. Кто-то включил музыку, и басы гулко отзывались у Страйка в номере. Это напомнило ему, как он ночевал в своем рабочем кабинете и металлический каркас раскладушки вибрировал от музыки, игравшей на первом этаже, в баре «12 тактов». Сейчас оставалось только надеяться, что в номере у Робин не так шумно и она сможет как следует отдохнуть: завтра ей предстояло пилить еще двести пятьдесят миль. Зевая, Страйк поворочался и, невзирая на дебош и грохот музыки, почти мгновенно уснул.

На следующее утро они, как и договаривались, встретились на завтраке, и Страйк заслонил Робин, чтобы она тайком наполнила из кофейника их фляжку, после чего оба нагрузили свои тарелки тостами. Страйк поборол желание взять английский завтрак и в награду за такую стойкость запихнул в рюкзак несколько булочек. В восемь утра машина уже мчалась по живописным сельским районам Камберленда, мимо вересковых пустошей и торфяников, а дальше свернула на трассу M6.

– Извини, что не могу тебя подменить за рулем, – сказал, попивая кофе, Страйк. – Это сцепление меня бы угробило. Точнее, нас обоих.

– Все нормально, – ответила Робин. – Ты же знаешь, я люблю водить.

Они ехали в дружелюбном молчании. Робин была единственной, кому Страйк, несмотря на глубокое предубеждение против женщин за рулем, мог спокойно позволить себя возить. Хотя он привычно держал язык за зубами, предрассудок этот имел под собой реальную основу: сидя на пассажирском месте, Страйк пережил массу неприятных эпизодов из-за нервной беспомощности его корнуэльской тетки, рассеянности его сестры Люси и безрассудного лихачества Шарлотты. Бывшая подружка из ОСР, Трейси, была неплохим водителем, однако на узкой альпийской дороге оцепенела от страха, стала задыхаться, Страйка за руль не пустила, но и сама дальше ехать не могла.

– Мэтью доволен «лендровером»? – спросил Страйк при въезде на эстакаду.

– Нет, – ответила Робин. – Он хочет кабриолет «Ауди А-три».

– Кто бы сомневался, – буркнул Страйк, но его слова поглотил шум двигателя. – Чмошник.

За четыре часа они добрались до Маркет-Харборо – городка, в котором, как выяснилось по дороге, ни Страйк, ни Робин прежде не бывали. В окрестностях их встречали милые деревушки с домами под соломенными крышами, церквями семнадцатого века, затейливо подстриженными деревьями в садах и жилыми улицами с названиями вроде «Медовая». Страйк вспомнил голую, унылую стену, колючую проволоку и силуэт завода по производству подводных лодок – именно в таком месте провел свое детство Ноэл Брокбэнк. Что могло привести Брокбэнка сюда, в край пасторальной красоты и очарования? Какой компании принадлежал телефонный номер, полученный Робин от Холли и теперь лежащий у Страйка в бумажнике?

Впечатление аристократической старины только усилилось, когда они въехали непосредственно в Маркет-Харборо. В сердце города величественно возвышалась прекрасная старинная церковь Святого Дионисия, а неподалеку, посреди главной улицы, стояло примечательное строение, напоминавшее избушку на курьих ножках.