На страницах окаменевшей истории (СИ)

В итоге Вольфганг фон Гирш оказался абсолютно другим, нежели о нем ходили слухи. Веселый и жизнерадостный, он словно излучал свет. Его зеленые глаза* мерцали каждый раз, когда он говорил о ногтях, а непослушные рыжие волосы привлекали все внимание Миры и Мии, и им было очень интересно, каковы же они на ощупь. Это заметил и сам вулстрат, потому со смехом предложил погладить его по голове.

Рудольф же был серьезным и воспитанным оборотнем, с которым было приятно общаться. Он многое рассказал Хиро о своем виде за столом, а также поведал немного об их биографии.

Как он рассказал, в детстве Вольфганг был вполне нормальным ребенком, достаточно умным и общительным, но однажды он попал под колеса кареты и чуть не погиб. Когда же он наконец-то вышел из комы, его характер изменился — он стал дурачком, легкомысленным и глупым, и ни один целитель так и не смог его вылечить, потому их покойный отец — Ахлф фон Гирш — поставил на его успехах крест и больше до конца жизни не интересовался младшим сыном, отчего тот вырос беспризорником.

В итоге таким его характер и сложился — он действительно был ребенком в теле взрослого.

Когда же Мия с любопытством спросила Рудольфа, с каких пор Вольфганг полюбил ногти так, что это стало его манией, глава лишь пожал плечами. Хоть он и занимался воспитанием младшего брата с детства и по факту является для того больше отцом, чем братом, но все же о моменте появления мании он был не в курсе.

Вольфганг же после обеда повел гостей по поместью, весело рассказывая о всех залах и кабинетах, которые они встречали по пути.

— А вот здесь раньше были покои нашей милой матушки! Она умерла очень давно, потому они, как и покои в других поместьях, пустуют в ожидании, когда братец женится!

— А сколько уже лет твоему брату? — с любопытством спросила Миранна.

— Хм, дай подумать… — он начал складывать на пальцах. — 50? Нет, по-моему, меньше…Если мне 33, а он старше меня на 15 лет…значит, 48? У меня плохая память на возраст, хи-хи.

Они были удивлены услышать, что ему было 33*.

— И все же, я считаю, что цифра — это не главное! Я много раз слышал, что фройляйн Рин очень мудра, а ей всего 19, а Его Имперское Величество иногда дурачится еще хлеще меня, но ему 440 лет! А вы все? Я слышал, тебе, господинчик эльф, где-то 24? Период слома судьбы, да?

— Вроде того. — вздохнул он в ответ. — Моей сестре 18.

— Мне 17. - ответила Миранна.

— 17?! Я думал, тебе 14…Ты такая маленькая, словно родилась с проблемой или…оу…

Обливи мрачно опустила голову, словно Вольфганг напомнил ей что-то неприятное.

— Мира? — испугано позвала ее эльфийка.

— Это…почти правда…меня часто в детстве называли неспособной слабачкой из-за того, что я очень маленькая… — из ее глаз пошли слезы, и все вокруг нее переполошились.

Вулстрат начал активно махать руками в панике.

— Э? Э?! Малютка обливи, ты чего плачешь?! Вот же ж, брат меня убьет за то, что я довел гостя до слез!!! Пожалуйста, не реви! Хочешь, я сделаю тебе маникюрчик!?!?!?!?

— Я…я в порядке, простите…просто вспомнилось немного неприятное. — девочка постаралась успокоиться.

Она продолжала хлюпать, и никто из ее спутников не знал, как подступиться и что сказать, чтобы успокоить ее.

— Такая милая девочка не должна плакать. — взяв себя в руки, Вольфганг сел перед ней на колено, все еще немного напугано смотря ей в глаза. — Я тоже в детстве сильно ударился, после чего у меня было не все в порядке. Как видишь, я с проблемой в башке, но я просто принимаю это как часть меня. Видишь, я улыбаюсь!

Он показательно широко улыбнулся.

— Я тоже дефектный, Мира. — усмехнулся Джек. — Таких, как я, считают браком и убивают сразу, разве я не говорил раньше?

— А у меня тоже были проблемы с духовной энергией! Но я все же смогла с ними справиться! — вмешалась Мия.

— Насколько я помню, старейшина Шао назвал тебя способной ученицей. Разве ж это не показатель того, что сейчас у тебя нет проблемы? — вслед за ними начал ее успокаивать Хиро.

— Не важно, при каких обстоятельствах и с какими трудностями ты жила. Главное — это то, что ты их решила. Сейчас по тебе не скажешь, что у тебя было нечто подобное. — последней высказалась Рин, решив, что тоже должна что-то да ответить.

Обливи подняла глаза на них всех, и на ее мокрых щеках проступил румянец. Она неловко улыбнулась, снова опустив глаза.

— Ну вот, заставляете меня расплакаться еще сильнее…

— А ты не плачь! Лучше давайте я покажу вам самое красивое место в этом поместье! — с улыбкой сказал вулстрат, хватая ее за руку и убегая дальше по коридору.

— Эй! Подождите нас! — крикнула вдогонку эльфийка, вместе с остальными спеша за ними.

Вольфганг привел их в покои в главном коридоре поместья. Они состояли из трех комнат, разделенных парадными дверями.

Судя по тому, что первой комнатой был будуар, эти покои принадлежали женщине, и все же по атмосфере было понятно, что тут уже давно никто не жил.

Однако здесь был полный порядок, а большой туалетный столик, что был, кажется, главным местом здесь, вообще заставили так, словно им часто пользовались, если не каждый день.