На суше и на море - 1963

На Сыне было установлено, что среди пород континентального происхождения встречаются в виде отдельных прослоев и породы, образовавшиеся в прибрежно-морских условиях. Из этого был сделан вывод, что триасовые отложения Северного Приуралья образовались в зоне перехода континентальных отложений в морские, и поэтому можно ожидать накопления меди. Одна из наших задач и заключалась в проверке этого предположения. На Сыне анализы не подтвердили присутствия меди, и нужно было прощупать отложения триаса севернее, на реке Идолов.

Мы, конечно, просматривали все породы, в особенности песчаники. Была уже описана почти треть верхней части красноцветной толщи, а меди все не было. Наконец у меня отчетливо оформилась мысль, что мы ищем не там, где нужно, Я снова попытался представить себе геологическую обстановку в конце пермского и в начале триасового периода. Весь Урал охватили тогда новые горообразовательные процессы. Мощные силы ломали земную кору, вызывая из глубин приток магмы, поднимая и сминая пласты осадочных пород. Эти силы были столь велики, что даже монолитную Сибирскую платформу рассекли глубокие трещины, по которым хлынула магма. Только Русская платформа выдержала этот натиск, «отделавшись») лишь небольшим смятием своего мягкого чехла осадочных пород, покрывающих ее кристаллическое основание. Словно назло Плутону, поднимавшему Урал, платформа начала даже опускаться, как будто за тем, чтобы, укрывшись морем, залечить полученные в борьбе раны.

Район реки Идолов был в это время на краю платформы и тоже опускался. С севера, медленно и осторожно разведывая путь своими передовыми лагунами, начало наступать море. Одна из таких лагун образовалась в районе реки Идолов.

Но Плутон не сдался. Бессильный помешать опусканию самой платформы, он направил всю свою ярость на ее окраины. В борьбе побеждала то одна, то другая сторона. Воды лагуны то наступали на материк, то отступали от него.

В борьбе двух противоположных сил и отлагались осадки верхней части красноцветной толщи реки Идолов. Ход этой борьбы и запечатлели породы. Одни из них были серого и темно-серого цвета, с большим количеством растительных остатков, иногда с тонкими прослойками углей и со стволиками хвощей, находящихся в прижизненном — вертикальном — положении. Эти породы образовались в континентальных условиях. Другие породы, представленные различными песчаниками, содержали только растительный мусор, а на их поверхности нередко можно было видеть следы волноприбойной ряби, говорившие о том, что песчаники образовались из прибрежных отложений лагуны. Третьи породы были представлены темно-красными аргиллитами и алевролитами с прослойками мелкозернистых песчаников, нередко тоже красноватого цвета. Слои таких пород не содержали никаких растительных остатков. Это-то и есть отложения самой лагуны, и медь нужно было искать именно в них.

Теперь все свои усилия мы направили на обследование лагунных пород, особенно песчаников. И о радость! В мелких трещинках, рассекающих лагунные песчаники, обнаружились зеленовато-синеватые налеты, похожие на окислы меди.

Река Идолов со своими скалами и грозными порогами уже не казалась нам столь злой и мрачной. Она представлялась нам просто ворчливой старушкой, которая только пугает ведьмами и чертями своих внуков, а на самом деле очень любит их. И если раньше мы награждали реку такими эпитетами, как «чертова» и «проклятущая», то теперь стали называть ее Идолихой, вкладывая в это даже некоторую долю любви.

«Медная горячка» продолжалась несколько дней, и только тогда, когда все наши мешки оказались заполненными образцами песчаников, мы вспомнили, что располагаем всего лишь двумя рейсами вертолета, и стали собирать образцы более тщательно.

К концу августа верхняя часть красноцветной толщи была описана, и мы с удовольствием подвели итоги: двадцать семь точек с фауной, причем по всему разрезу толщи — от самых нижних ее горизонтов до самых верхних — четыре точки с остатками рыб, около трех десятков точек с флорой и, конечно, медь! Вдобавок к этому была найдена челюсть крупного стегоцефала и отпечаток какой-то оригинальной водоросли.

27 августа, когда исполнилось ровно полтора месяца нашего пребывания на Идолихе, мы устроили праздничный ужин.

После ужина помечтали о том, что, может быть, наши находки послужат толчком к открытию месторождения меди и на том месте, где находится наша палатка с коптящей свечой, раскинется поселок, залитый морем электрического света, и вместо тявканья песцов да криков канюков будет слышно мощное гудение различных машин. А там, где мы, лязгая зубами от холода, перетаскивали лодки через перекаты, вознесутся ажурные мосты, по которым, постукивая на стыках, побегут эшелоны с рудой.

И в холодной палатке становилось как будто теплее, и дождь казался не таким уж унылым, а ветер не таким свирепым.

Везде друзья!