На суше и на море - 1964

Город Киото — бывшая столица Японии. В живописном парке города расположен старый дворец императора

Если бы камни могли говорить, то это здание много рассказало бы о хиросимской трагедии. Оно является единственным свидетелем атомного взрыва и сохраняется теперь как памятник ужасного прошлого

Привычны для нас улыбки и при встречах. Даже поцелуи. Какие же действительно могут быть встречи без улыбок и поцелуев?

Но если улыбки не сходят с лиц и после встречи? Или если они появляются на лицах и тогда, когда видимых причин для этого совсем нет? Что же тогда означают улыбки? Пока не знаю. Во всяком случае, не радость встречи, не счастье и не веселье.

И началось необычное…

Дальше я замечаю, что японцы говорят очень тихо. Так, как будто бы боятся кого-то разбудить или кому-то помешать думать. Я начинаю понимать, что если буду продолжать разговаривать так же громко, как говорил дома, то внимание японского общества мне будет бесспорно обеспечено. Могу, пожалуй, даже прослыть здесь крикуном и скандалистом. Тем более что смысл моих слов большинству японцев будет непонятен.

И наконец я обнаруживаю, что японцы говорят не только тихо, но и на редкость невыразительно. Без каких бы то ни было интонаций.

Речь японца так же монотонна, как речь оратора, читающего не им самим составленный текст. При этом речь может быть и правильной, и содержательной, даже красивой. Но обязательно будет какой-то мертвой речью. Поэтому очень трудно понять, что чувствует говорящий японец. Являются ли его слова искренними, или это просто словесная шелуха. Об этой манере говорить и о том, что в основе ее лежит отличное умение управлять своими чувствами, я знал и раньше. Но я не знал, что ее, эту манеру, никак нельзя назвать приятной. Она как-то настораживает и совсем не располагает к откровенности…

Итак, первое знакомство состоялось.

3. Токио

Токио встретил меня дождем. Тем знаменитым японским дождем, о котором «сведущие» люди говорят, что он не имеет конца и может поэтому ввергнуть в уныние любого оптимиста. Действительно, мелкий дождь лил на редкость старательно и при безветрии выглядел совсем миролюбиво. Поэтому, накинув плащ, я отправился бродить по городу. Кстати, было воскресенье, и очень хотелось как можно полнее использовать свободный день.

Улицы города были многолюдны, и дождь, видимо, нисколько не портил японцам праздничного настроения. Зато я очень скоро почувствовал себя «не в своей тарелке». Туфли мои промокли, потому что на тротуарах стояли лужи. Костюм напитался моей собственной влагой, так как в плаще было нестерпимо жарко…

Я возвратился в отель. День был безнадежно испорчен.

Да, дождь оказался действительно коварным, способным ввергнуть в глубокое уныние. Примитивный европейский подход к дождю, что в плаще он не страшен, был, конечно, недопустим. Теперь я это хорошо понимаю, как и многие туристы, испытавшие прелесть купания в «собственном соку». А японцы к таким дождям уже приспособились.

Лужи не пугают их, так как в период дождей они носят невысокие резиновые сапожки. От жары их спасают тетроновые рубашки и костюмы из «тропика», предельно легкие и способные пропускать испарения тела. От дождя защищают огромные зонты. В дождь все японцы одеты одинаково. Так же оделся и я. И сразу почувствовал, насколько эта форма одежды разумна и целесообразна.

Теперь я мог изучать город.

Токио — это город-гигант. И по площади, и по числу жителей. В Токио живет свыше десяти миллионов человек, то есть больше, чем в Бельгии, Португалии, Швеции, Венгрии и в ряде других стран. Токио напоминает собой муравейник, разбросанный по земле, потому что жизнь в нем кажется необычайно суетливой и беспорядочной и потому что в общем-то Токио — город плоский.

Но поражает Токио не гигантскими размерами, а рекламой. Совершенно необычной, я бы сказал, фантастической рекламой.

Главное в рекламе — размах и иероглифы. Причудливые и непонятные иероглифы, полонившие все улицы города. Они украшают стены и заполняют крыши домов. Они раскачиваются на транспарантах, переброшенных через улицы. Они парят высоко над городом, поднятые огромными воздушными шарами. Их, этих иероглифов, так много, что на отдельных улицах стен домов почти не видно…

Особенно хороша реклама ночью, когда зажигаются миллионы разноцветных огней и потоки света врываются в улицы. Кажется, что иероглифы оживают и начинают прыгать, бегать, плясать…

Может быть, такая роскошная реклама и не имеет большого практического смысла, но то, что она украшает город, — это бесспорно. И днем, и ночью. И в центре города, и на окраине. У города из-за рекламы всегда какой-то радостный, праздничный вид, как у новогодней елки.