На суше и на море - 1969

От редакции

Здесь нами опубликован аннотированный перевод с английского книги Т. Кребер «Иши в двух мирах», сделанный М. Биром и Е. Бурошко. Полностью книга будет опубликована в нашем издательстве в 1969 г. в переводе Е. Годиной. Книга Т. Кребер выдержала в США несколько изданий и переведена на многие европейские языки.

Арк. Локерман

ДУМАЮЩИЙ МЕДВЕДЬ

Рассказ

Рис. А. Колли и А. Чуракова

В этой истории два главных действующих лица: кандидат наук Павел Васильевич Кравцов и безымянный медведь, если можно его рассматривать на равных, как «лицо». Вероятно, можно, учитывая, что роль его была ведущей, а сам он оказался думающим.

О медведе известно мало, но то, что известно, по-моему, представляет интерес и дает пищу для размышлений. Достоверность имеющихся сведений сомнений не вызывает. Кравцов — человек положительный, врать не станет, да и мы — прочие действующие лица — кое-что видели сами.

В отличие от медведя о Кравцове можно рассказать многое, но для этой истории важно, пожалуй, лишь следующее. Обычно считают, что все геологи — вечные странники. Это не совсем так. Шутники из геологов подразделяют теперь своих коллег на бродячих и сидячих. Ряды последних в лабораториях и особенно в канцеляриях быстро растут.

Кравцов из числа сидячих. Окончив институт, он выращивает, и не без успеха, искусственные минералы. За восемь лет ему довелось выезжать лишь дважды — в отпуск, на курорт. Чаще не позволяла крайняя занятость. Вероятно, так продолжалось бы и дальше, но горный хрусталь оказался твердым орешком.

Без пластинок из хрусталя — стабилизатора радиоволн — нет хороших приемников, телевизоров и многих других приборов. Целая армия геологов и горняков во всем мире охотится за этими прозрачными кристаллами, но их не хватает.

Годы прошли напряженно и незаметно, пока в лаборатории на медной проволочке вырос первый кривобокий кристаллик — гадкий утенок, рожденный в автоклаве. Постепенно научились выращивать лебедят, но и они были рахитичны, их крылья не выдерживали напора волн.

Теоретические расчеты и чужие догадки о том, почему такими крепышами вырастают эти кристаллы в недрах земли, помогали мало. Надо было самому наблюдать, искать новые пути.

Поэтому Кравцов оказался у Полярного круга, в мире бродячих геологов. Первые дни е ним обращались как с маленьким. «Не отходите, заблудитесь!» — «Не свалитесь, дайте руку!» — «Не садитесь, тут могут быть змеи!» — и так далее…

Что там греха таить, Кравцов побаивался бурных рек, скользких скал и этой безоглядной тайги, которая была безмолвна днем, а ночью оглашалась трагическими криками. Среди своих новых коллег, загорелых и тренированных, он выглядел примерно так же, как его инкубаторные кристаллы среди настоящих: бледным, рыхловатым, явно не в форме.

Он с почтением смотрел, как уходили бродячие геологи в многодневные маршруты, захватив с собой только ружье, котелок да четыре «эс» — соль, сахар, сухари, спички. Остальное они находили в тайге, а главное, находили такие кристаллы, какие на медной проволочке могли ему только присниться.

Они были тут свои, а он чужой, вызывающий усмешки!

Надо отдать Кравцову должное — он очень старался: ходил в маршруты, что для него было совсем не обязательно, беззаветно карабкался по скалам, набивал веслами мозоли.

Вероятно, его рвение подхлестывалось еще одной, так сказать, негласной причиной.

Ее называли «своя парнишка Таня», что выражало всеобщую симпатию. Это чувство, по-видимому в несколько концентрированной дозе, ощутил и Кравцов, судя по блаженному выражению, с которым он выслушивал ее иногда довольно язвительные реплики.

— Не могу от них удержаться, — каялась нам Татьяна, — ведь я впервые беседую с кандидатом наук не на экзамене!

Кравцов очень старался не давать повода для острот, но это было нелегко, тем более что он отнюдь не уклонялся от бесед с Татьяной. Ей он был обязан и тем, что за глаза его иногда называли теперь ковбой и Дубровский.

Доброжелательный начальник отдела снабдил Кравцова в дальнюю дорогу револьвером. Это был бог весть как уцелевший до наших дней огромный «Смит и Вессон», непременный спутник ковбоев из юмористических рассказов О’Генри.

— Зачем он вам, этот «Смит энд Вессон»? — спросила «свой парень» Татьяна при первом знакомстве, скромно прикрыв ресницами синеву глаз.

— Как средство самозащиты, — солидно ответил Кравцов.

— Вы думаете, поможет, если, например, медведь? — Татьяна широко распахнула ресницы.

Бородатый Сергей издал горлом какой-то странный, булькающий звук.

Сведения Кравцова о медведях ограничивались художественной литературой, но отступать было некуда. Он сказал, не то смущенно, не то восторженно поглядывая на Татьяну: