На суше и на море - 1969

Этнографы не считают масаев аборигенами Восточной Африки. Предполагается, что они потомки народов, пришедших из областей, которые лежат далеко к северу от современных Масайских степей. И тип лица масаев, и цвет кожи, и многие детали их быта — все это своеобразно. И даже язык: для масаев восточноафриканский эсперанто — суахили почти так же чужд, как английский. Масаи — особый народ. Время будто не коснулось их, они живут так же, как тысячу лет назад. До сих пор они почти ничего не покупают, разве что бисер для украшений да металлические заготовки для копий. Ни табак, ни алкоголь им незнакомы. Масаи не охотятся ради мяса, не обрабатывают землю. Скот — вот главное их богатство, источник жизни. Но и скотоводы-то они особые: только чрезвычайные обстоятельства могут заставить хозяина зарезать корову. Молоко, смешанное с кровью, — основное питание масаев. Приготовляется этот своеобразный коктейль так: шейную вену коровы надрезают легким ударом стрелы и собирают лениво вытекающую кровь в калебас — сосуд, сделанный из бутылочной тыквы. Затем туда же наливают молока — и кушанье готово. Ранку на шее коровы затыкают пучком шерсти, выдернутой из той же коровы, и припудривают пылью. Животное переносит эту операцию легко и уже через несколько минут чувствует себя совершенно здоровым.

Мы все дальше углубляемся в Масайские степи. Дорога становится хуже. Земля истоптана скотом, трава выбита, и совершенно непонятно, как могут здесь прокормиться тысячные стада. Изредка мелькают жилища масаев — невысокие, прижатые к земле хижины из сучьев, обмазанных глиной. Вокруг них ограда из колючего кустарника. Сюда загоняют скот на ночь. Но самих стад пока не видно. Нет и диких животных, окрестности кажутся безжизненными. Сонное состояние овладевает нами: видимо, начинают сказываться жара и тряска. Но вот большой щит с надписью, поясняющей, что мы въезжаем в национальный парк Амбосели. Вправо уходит узкая и малоезженая дорога. Если верить указателю, то она ведет к отелю Ол-Тукаи. Туда-то нам и нужно.

Как только свернули, увидели густое облако пыли: дорогу пересекает большое стадо. Коровы идут сплошным потоком, и шоферу приходится затормозить. Сдвигаем люк в крыше, поднимаем фотоаппараты, и тут из пыли появляются две фигуры. Это масаи, пастушата, мальчик и девочка. Им лет по двенадцать. В руках длинные палки, на плечах знакомые уже нам красновато-коричневые плащи. У девочки в разрезы мочек ушей вставлены довольно большие деревянные цилиндры — для растягивания разреза. Подростки недоверчиво смотрят на наши объективы. Мальчик энергично жестикулирует, что-то быстро и долго говорит. Слова непонятны, но мысль ясна: не надо фотографировать коров. Не надо — не будем!

Пыльное облако светлеет, поток животных становится реже, можно трогаться. Коровы бурые и пестрые, черно-белые, низкорослые, очень худые. Пастушонок долго бежит рядом с машиной, что-то кричит. Таким и запомнился нам этот масайский мальчик: плащ развевается за плечами, тонкое черное тело почти обнажено.

Дорога петляет в роще акаций и мимоз. Ветви громко скребут по машине, люк снова приходится закрыть: как бы не остаться без глаз! Еще немного — и впереди среди кустов зазеленели крыши палаток. Это и есть отель Ол-Тукаи, палаточный лагерь. Машина останавливается позади каких-то непонятных сооружений: больших брезентовых кубов, загородок, будок. Впереди отдых и ленч. Вылезаем, разминаемся. Приятно почувствовать под ногами твердую землю после многочасовой тряски. Проходим между палатками, с любопытством оглядываемся. Очень хорошо! Палатки выстроились двумя ровными перпендикулярными линиями в прозрачной тени огромных акаций. Отсюда хорошо видна саванна: желтая трава, зеленые бугры кустов, группы деревьев. Ничто не нарушает очарования пейзажа, кухня и все служебные помещения находятся за лагерем. Перед палатками только место для вечернего костра да небольшой столик — кормушка для птиц. Вокруг кормушки несколько легких кресел.

Через несколько минут служащие отеля приносят наши вещи и мы вступаем во владение палатками. Они двухместные, но очень просторные, в каждой — две кровати, стол, шкафы для одежды. Двери, стены и окна на молниях: в мгновение ока палатку можно превратить в открытый навес. Над крышей — дополнительный тент, в такой палатке не страшна никакая жара. Перед входом у каждой палатки — столик и два плетеных кресла, рядом тренога с тазом для умывания и кувшин с теплой водой. Позади — душ: это те самые брезентовые кубы, которые удивили нас при въезде в лагерь.

До ленча еще есть время. Мы наскоро смываем пыль и разбредаемся кто куда. Далеко уходить нельзя, но и рядом масса интересного. Вот с акации быстро слезает, почти сбегает обезьянка — зеленая мартышка. Не обращая внимания на людей, проходит между палатками и, обхватив лапами водопроводный кран, пьет. Затем вспрыгивает на палатку, ждет, что кто-нибудь даст сахару или банан.