На суше и на море - 1980

К святыням племени могли приближаться только жрецы. Тем, кто нарушал запрет, грозила смерть. Но казакам не было до того дела. На «великом болванском молении» они присутствовали при «камлании» шамана, общавшегося с духами. Иначе невозможно было истолковать то, что происходило на глазах у бывалых воинов. Они своими глазами видели, как по знаку «колдуна» его подручные крепко связали ему руки и воткнули длинный нож «в брюхо сквозь». Через некоторое время шаман велел развязать себя, выдернул нож и, набрав полную пригоршню крови, стал пить ее и мазать себе лицо. Чтобы усилить эффект, «шейтанщик» подозвал казаков и, откинув шкуру, показал им живот без каких бы то ни было следов кровавой раны.

При посещении чендырского шамана Ермак задал ему вопрос, удастся ли пройти за Камень на Русь. Ответ заставил атамана призадуматься. «Про возврат (на Русь. — Р. С.) Ермаку тот же шейтанщик сказал, что воротится на Карачино озеро (под Искер. — Р. С.) зимовать… а через Камень, де, хотя и думаешь, не пойдешь, и дороги нет» — так вспоминали этот эпизод казаки. Пленные, захваченные неподалеку от Пелыма, сказали то же самое, что и шаман. «И по допросам, — заметил автор «сказа», — пути нет за Камень в Русь».

Местные жители, конечно же, знали о существовании лозвинского пути в Пермь. Что же заставляло их давать неверные сведения? Можно подумать, что пелымских жрецов и старейшин вполне устраивало присутствие казаков в Искере, препятствовавшее восстановлению власти Кучума над «пелымским государством». Чендырский жрец с уверенностью предсказал победу Ермака над Кучумом, «и в том, — наивно замечает автор «сказа», — идольское пророчество сбылося, а о смерти его (Ермака. — Р. С.

) не сказал».

В конце концов Ермак не стал штурмовать Пелым и повернул назад, к Искеру. Без пороха и свинца пищали стали бесполезным грузом. А ведь именно огнестрельное оружие помогало казакам побеждать противника, располагавшего громадным численным перевесом. Весть о неудаче дотоле непобедимых русских мгновенно распространилась повсюду и вызвала ликование в стане Кучума. Положение Ермака казалось безвыходным.

Именно в этот критический момент к Искеру подошли подкрепления, которых казаки давно перестали ждать. Воевода Волховский вел с собой «судовую рать». При нем было 300 стрельцов. После долгой задержки на Урале ему удалось преодолеть горные перевалы, но при этом его отряд растерял почти все суда и грузы. Когда стрельцы добрались до Искера, «запасу у них не было никакого». А между тем казаки Ермака, приняв вынужденное решение о новой зимовке в Сибири, успели заготовить лишь столько продовольствия, сколько им надо было для своего пропитания.

Татарские городища мало напоминали русские посады с их теплыми рублеными избами. Искер, собственно, и не был городом. На вершине крутого яра располагались мечеть и несколько построек, служивших резиденцией Кучуму и его ближайшему окружению. Казаки зимовали не в Искере, а на Карачине-острове, имевшем большую площадь и естественные укрепления. Сюда «проводили» они запасы, собранные в пелымском походе. Здесь построили срубы и отрыли теплые землянки. Разместить в тесных помещениях дополнительно несколько сот человек оказалось невозможным.

Плавание по горным рекам и попытки перетащить суда и грузы через перевалы изнурили стрельцов до крайности. В Искере их ждали еще худшие испытания. Грянули жестокие сибирские морозы, температура падала ниже -40°, дули ледяные ветры. Глубокие снега сделали невозможной охоту в таежных лесах. Возле человеческих жилищ бродили многочисленные волчьи стаи.

Имевшиеся запасы быстро подошли к концу, начался великий голод. Стрельцы вымерли поголовно. Их воевода князь Волховский должен был взять управление Сибирью в свои руки, а Ермака отправить в Москву. Но он не выдержал невзгод и лишений и скончался, не успев выполнить царский наказ.

После голодной зимы численность отряда Ермака катастрофически сократилась. Чтобы сберечь уцелевших людей, атаман старался избегать столкновений с татарами. Он с готовностью откликнулся на мирные предложения, поступившие из стана врага: Ермаку надо было выиграть время и дождаться новых подкреплений.

Пленение Маметкула, первого военачальника Сибири, выдвинуло на авансцену главного визиря Карачу, который перестал признавать власть Кучума и два года спустя посадил на сибирский престол его соперника. Карача перенес свои кочевья на Тару. Там у него произошли стычки с Казахской ордой. Карача прислал в Искер гонцов и просил Ермака оборонить его от недругов. Казаки созвали круг и после клятвы гонца на коране постановили «по приговорку всего товарства» оказать помощь вчерашним врагам. Отправка союзного отряда к татарам была сопряжена со смертельным риском. Руководить операцией мог человек, обладавший исключительной отвагой и хладнокровием. Богдан Брязга, возглавлявший «ясачий поход», к тому времени погиб. Татары подстерегли и убили его на зимней рыбалке, видимо, в дни голода. Выбор пал на атамана Ивана Кольцо.