На суше и на море - 1980

Шестнадцать пар бритоголовых жрецов, одетых в белое, встретили царицу у храма. Восемь пар бритоголовых жрецов в леопардовых шкурах через плечо провели ее по длинным дворам. Четыре пары бритоголовых жрецов прошли с нею в святилище и исчезли, унеся горевшие плошки. Царица осталась одна.

В мерцающем свете луны зал показался ей бесконечным. В темных углах притаилось неведомое, жуткое. Косые лучи голубого света падали на фараонов, стоявших у стен. Руки каменных предков царицы были неподвижно прижаты к бедрам, тела пребывали в покое, но каждый выставил левую ногу вперед. Каменные фараоны приказывали восприемнице их власти: «Иди!»

Хатшепсут двинулась в черную глубину, обозначенную тусклым свечением четырех красноватых огней. Сверху обрушились звуки. Гортанный крик, удар барабана, плач оборванных струн — все это бросилось ей под ноги и стихло, уйдя в каменные плиты пола. Снова обрушилось и снова исчезло. Так продолжалось, пока она не добралась до жертвенника. Потом все затихло.

Четыре хлеба, четыре куска бычьей туши, четыре пучка зеленого лука лежали на алебастровой плите. По бокам горели четыре светильника по числу сторон света, озаряемых великим богом Амоном. Короткие красные языки потянулись вверх, раздвинув тьму в глубине. Стали видны огромные черные ноги, ладони с распластанными пальцами, лежавшие на коленях. Красное пламя взвилось еще выше. Открылись могучая грудь, широкие плечи. Красные отсветы лизнули нахмуренное чело. Искры вспыхнули в черных глазах, красным сверкнули белки, зажегся румянец на скулах.

Царица упала.

— О, Амон! — взмолилась она, распростершись на плитах пола. — Приди на голос, зовущий тебя, оживи плоть от плоти твоей! Я на троне, как ты того пожелал, и страна в ликовании. Обе Земли покоятся в мире. Хочешь ты мира или войны? Должна я встать во главе пехоты и колесниц? Я — фараон, сын от плоти твоей, но мое естество — естество женщины. Владыка богов, отец мой, даруй мне дыхание жизни, увлажни мне уста, дай силу!

По залу пронесся гул, подобный реву воды, прорвавшей дамбу. Голос бога звучал раскатисто, низко. Слова тяжело выходили из каменного чрева.

— Сын мой, дитя мое, образ, сотворенный моей силой. Поставил я тебя владыкой страны Та-Кемет, и сердце мое довольно. Обращаю я лик на четыре стороны — приходят к тебе народы с дарами. Смотрю я на Обе Земли — построен мой дом из камня, чтобы стоять вечно. Вот, отправь корабли в Землю Пунт, и пусть темнокожий поведет их по Великой Зелени. Вожди чужих земель упадут на живот свой. Их дары у них на ладонях. Привезут корабли деревья для моего дома, чтобы вдыхал я запах Пунта во все дни и сердце мое ликовало.

Голос умолк. Вода перестала рвать дамбу. Ушли в темноту суровый лик и могучее тело. Скрылись столбообразные ноги.

Во время утреннего приема лик царицы был светел. Коршун Юга И кобра Севера свисали с золотой царской тиары над безмятежным лбом. Цапля Бену, охватившая золотом распахнутых крыльев плечи и грудь царицы, вздымалась под ровным дыханием. Складки белого платья лежали отвесно, не колыхались и чуть поблескивали шитьем золотых бляшек.

_{Изображение египетского корабля XVI века до н. э.}

Царица сидела на троне из белого золота под балдахином на четырех золотых столбах. Правой рукой, согласно обычаю, сжимала золотую плеть с подвесками-молотилами из драгоценных камней, в левой руке держала синий с золотом скипетр. Сущностью Сына Солнца было золото.

Справа от трона стоял Хапусенеб, главный сановник двора, служивший еще при земном отце Хатшепсут. Слева от трона высилась фигура курчавого великана, похожего на жителей Нубии, отчего его именем сделалось прозвище Нехси, означавшее «смуглокожий». Нехси был хмур. С мучительным прозрением временщика предчувствовал он скорую опалу.

Перед троном стояли сановники, штандартоносцы и опахалоносцы, знатные из знатных страны Та-Кемет, носившие наследственные титулы «единственный друг», «облеченный доверием», «первый рядом с царем». Их было немало — первых, единственных, облеченных доверием. Они пришли окунуться в золотое сияние Хатшепсут.

Царица пожелала держать речь, и писцы «с быстрыми пальцами» записали сказанное от слова до слова.

— Я сияю во веки веков перед вашими лицами, — сказала царица, и ее маленький крепкий подбородок вздернулся. — Я сияю во веки веков по воле отца моего Амона. Я должна свершить то, чего не свершили мои предшественники. Я сделаю то, что прославят потомки. «Как прекрасна свершившая это!» — скажут они. Услышала я приказ отца моего Амона. Приказал он посадить деревья по обе стороны Амон Джесер джесеру, чтобы вдыхать запах Пунта. Так приказал своему сыну великий Амон. Так я поступлю.