На суше и на море - 1984

— «Роум стар» — «Блуждающая звезда», — сказал Гаев, передавая мне бинокль. — А слева, обратите внимание, полоска берега. Окракок! Тоже остров сокровищ, не хуже вашего Оука. У меня есть карта, на ней обозначены пятьдесят кладов. Там говорится, что остров Окракок был главной базой Черной Бороды, того самого, Уильяма Тича.

— Любопытно, — пробормотал я, продолжая наблюдать за «Блуждающей звездой». Мы уже догнали яхту. Несмотря на ранний час, из ее кокпита высунулись два рослых парня и девица. Они приветственно помахали нам руками. Мы ответили молодым шутникам.

Яхта отстала и вскоре скрылась за кормой. По моей просьбе старпом спустился на минуту вниз и принес из каюты карту, про которую говорил. Действительно, 50 кладов! Окракок значился под «номером 48». Я прочитал легенду:

«Пират Черная Борода (настоящее имя Уильям Тич) был самым кровожадным из буканьеров. Остров Окракок в Северной Каролине — его лучшая база. И хотя есть сведения, что он прятал свои сокровища в каком-то другом месте, люди до сих пор раскапывают его островной притон».

— Вот видите, «в каком-то другом месте», — многозначительно подчеркнул старпом.

— Ручаюсь, что этот дремучий пират не утруждал себя строительством кладохранилищ. На Оуке трудились десятки людей.

— Кто знает! — сочувственно, но недоверчиво сказал Гаев, забирая эту необыкновенную карту.

У каюты меня поджидал третий штурман, на бледном лице которого бессонная ночь оставила заметные следы. Однако Салов был весел, улыбался. Значит, оукская надпись поддалась. Я пригласил его к себе, и он выложил на стол несколько карточек.

— Надеюсь, шифровка не приобрела русское происхождение? — спросил я торжествующего штурмана, но тот не принял шутки.

— Благородная латынь, — сказал он.

— «Латынь из моды вышла ныне», — машинально изрек я пушкинскую строку, присматриваясь к карточкам.

— Начнем по порядку, — предложил Салов и пододвинул ко мне первую из них. — Здесь я подчеркнул знаки, которые могут оказаться гласными буквами, ибо гласные в любом языке повторяются чаще, чем другие…

На второй карточке штурман подчеркнул явно согласные буквы, а также, вероятно, согласные или полугласные, логически считая, что они находятся между гласными. На очередной карточке он расставил наиболее повторяющиеся гласные (а, е, и) — итог многократных перестановок. Сочетание букв и знаков в конце первой строки шифрованной надписи и в начале второй напомнило ему латинское выражение «отсюда в». Дальше дело пошло быстрей. Проявившиеся буквы Салов внес в надпись и отыскал слова: «здесь», «золото», «четырехугольная плита», «расстояние», «опущено»…

Правда, некоторые слова даны в сокращении, что вполне естественно для шифровки: она должна быть крайне лаконичной. Оставшиеся между словами знаки — не что иное, как цифры. Итак, надпись в переводе с латыни гласила: «Здесь плита уровня моря. Золото опущено на расстоянии 160–190 футов отсюда».

— По ряду соображений, — сказал в заключение Салов, — я пришел к выводу, что надпись имеет английское происхождение. Клад лежит на глубине 160 футов, считая от камня с шифром, и еще на 190 футов в сторону.

— Выходит, от камня, найденного на глубине 80 футов (24 метра), до клада еще два таких расстояния плюс 57 метров в сторону?

— Совершенно верно, — подтвердил Салов.

— Ну, знаете, — мне не удалось сдержать негодование, — по-вашему, все врали, кто нащупывал в «мани пит» какие-то сундуки или контейнеры?

— Почему бы нет? Ведь они ничего не нашли! — упорствовал штурман.

— Мало вам загнать кладоискателей на глубину 70 метров! Еще и 57 в сторону! Стоп!

Меня осенило, и я уличил Салова, что он подогнал свою расшифровку к данным экспедиции Бленкеншипа. По непонятным соображениям этот американец пробил свой «Шпур 10 X» в 60 метрах к северо-востоку от «мани пит» и спустился по нему на глубину 72 метра.

— Совпадение, — заявил штурман. — Впрочем, не исключено, что Бленкеншип сделал аналогичную расшифровку надписи, ведь это так просто.

— Проще некуда, — иронически согласился я.

— Извините, мне пора на вахту.

Салов хотел забрать свои карточки, но я попросил оставить их. Интересно, что скажет о его дешифровальных способностях капитан?

Встреча с Матвеем Ильичом состоялась вечером, после ужина. За чашкой ароматного бразильского кофе я рассказал капитану неутешительные итоги беседы с экипажем. Мои жалобы на судовых оппонентов он выслушал сочувственно, но комментировать их доводы, предположения и расшифровку Салова отказался.

— Сколько людей, столько мнений, — сказал капитан и добавил — Еще Флобер говорил, что спорить гораздо легче, чем понимать.

Его спокойный, задумчивый голос погасил во мне внутреннее Раздражение. Действительно! Большинство из тех, кто знаком с историей колодца на острове Оук, и без меня понимают, что загадочное сооружение человеческих рук надо было оберегать от кладоискателей. Теперь поздно об этом говорить. Землеройные машины, бульдозеры и мощные электронасосы превратили берег бухты Контрабандиста в натуральное гиблое место. Там уже погиб кладоискатель Роберт Ресталл со своим сыном и двумя рабочими…