На суше и на море - 1985

— Тебе, тебе, — сказал он немного нетерпеливо. — Бурханов ждет тебя в Певеке. С сюрпризом. Договоришься о приемке недоставленных генеральных грузов в наши хозяйства. А сюрприз в том, что нам направляют триста тонн свежей картошки. Свежей, понимаешь? А ты ему ответный сюрприз поднеси: мол, давайте, примем хоть картошку, хоть ананасы, у нас все готово.

Он захохотал и повернулся на каблуках, чтоб выйти, но остановился у дверей.

— Кстати, как решили насчет «пупсов»? Пирса-то нет…

— Ничего, справимся, — ответил я. — «Сухону» на острове Врангеля разгрузили без пирса, чем мы хуже? Отведем понтоны в район лесобиржи…

Я кратко объяснил ему, как надо сбросить контейнеры в воду и, подведя тросами и баграми к пологому берегу; отбуксировать трактором к месту хранения. Выдумка была немудреная, но произвела на командира впечатление.

— Ну хитрецы, — усмехнулся он. — Но пирс все равно строить надо.

— Надо, — согласился я и вышел, напутствуемый пожеланиями счастливого полета. Лебедеву сказал, что буду у самолета через полчаса.

К назначенному времени я стоял у переправы с чемоданом в руке, с кожаным пальто под мышкой и грустно глядел, как вдали гоняет с детворой по улице мой пес Мишка — он даже не заметил моего ухода. Солнце грело совсем по-летнему, термометр показывал 24 градуса, несмотря на конец августа, и хотелось позагорать, поваляться на берегу, чем соваться в этот долгий и, вероятно, изнурительный полет. Но дело есть дело, и я, вздохнув, полез в глиссер, который через двадцать пять минут высадил меня на Ванькином острове. Самолет уже вырулил на полосу, все члены экипажа стояли у трапа.

— Вольно! — крикнул я, подходя: уж очень по-военному они выстроились. — Вылет разрешаю, хватит дурака валять.

— Есть, товарищ главнокомандующий! — ответил Лебедев, блестя глазами. — Только, по правде сказать, ждем мы не тебя, а синоптика. Без тебя мы уж как-нибудь обошлись бы, а без сводки — никак.

— Вот ты как меня ценишь!

До сих пор мне не доводилось летать на самолете, оборудованном для ледовой разведки, и я сразу полез внутрь, чтобы загодя ориентироваться в нем. Что ж, это был обычный старый добрый ЛИ-2, на таких я, наверное, не один раз облетал земной шар по экватору. Только в фюзеляже стояли дополнительные бензобаки, да часть иллюминаторов по левому борту была заменена большим смотровым окном. Подсев к этому окну, я отметил отличный обзор из него. Заглянул в пилотскую кабину, но там было все как обычно, не считая калориферов для дополнительного обогрева. Оно и понятно: ледовикам приходится совершать длинные рейсы.

Я вернулся в пассажирский салон и уселся за маленький столик у смотрового окна, чтобы наглядно представить себе условия работы гляциологов. Но тут же вскочил и вышел наружу: к самолету бежал, размахивая листком бумаги, дежурный синоптик. Это был Корпий, он всегда носился бегом. Было восемь часов утра. Командир корабля, хмыкая, просмотрел сводку, пока Корпий, тыкая в нее пальцем, объяснял возможные отклонения. Сводкой Лебедев остался доволен и, поднимаясь по трапу, бросил мне:

— Ну ты везучий. По всей трассе ясная погода. Будет минутка, приглашу тебя в кабину, посмотришь, что это за ледовая разведка.

Мы шли курсом прямо на север. Глядя в иллюминатор, я видел убегающую назад тундру, по которой там-сям были раскиданы небольшие озера. Тундра стояла вся зеленая, осень еще не коснулась ее. Когда я оглядывался назад, поверхность озер ярко блестела на солнце.

Не прошло и часу, как впереди показался берег моря. Дальше, насколько хватал глаз, все сверкало ослепительной белизной, — видно, нагонная волна пригнала много льда. Нам предстояло пересечь зону ледяных полей и выйти к чистой воде.

Здесь надо объяснить такую особенность наших широт: судоходство решительным образом зависит от того, куда соизволит подуть ветер. Даже в летние месяцы северный ветер в считанные дни нагоняет такие массы льда, что море на сотни километров одевается у берегов непробиваемым ледяным покровом, и ледоколам приходится пыхтеть вовсю, чтобы подвести судно к любому порту. Вот тут-то и работа ледовой разведке! Напротив, задует теплый южак — и в какие-нибудь сутки берег чист, море чисто, всю эту страшную громаду угнало невесть куда, плавай — не хочу. В утро нашего вылета северный ветер кончился, но льды стояли крепко. Так или иначе, предстояло вызволить караван, окруженный в Восточно-Сибирском море сплошными льдами.

Меня уже некоторое время похлопывали по плечу, но я как-то не вдруг оторвался от сказочной панорамы за окном. Это был второй бортмеханик Миша.

— Что вы зрение портите! — укорил он меня. — Наденьте защитные очки и любуйтесь. Много тут наработаешь без очков. А еще лучше бросьте это дело, давайте чай пить. Еще насмотритесь.

— И то!

Лучше нет горячего крепкого чая для поднятия настроения! Мы уселись пить чай, мирно беседуя под ровный гул моторов, тянувших и тянувших нас вперед.

— Все бы ничего, — вздохнул Миша, — одно вот только… Нет, работа мировая, ничего не скажешь. Куда уж лучше — запчастей навалом, двигатели сменить — пожалуйста…