На суше и на море - 1987

В один из таких «земных» дней, когда по всему Таймыру ползли туманы, Мичурин обнародовал свои подсчеты. Выходило, что трактор или вездеход за каждые три километра пути «съедает» гектар оленьих пастбищ. Дороги на Таймыре длинные. Трактористы и вездеходчики не любят водить машины по старому следу, по уже распаханной тундре, а каждый раз норовят идти параллельным курсом, по целине. Тракторный и вездеходный парк здесь с каждым годом растет, и на «распашку» тундры машин выходит все больше. Пастбища, значит, сокращаются. А если они и восстанавливаются, то очень медленно. «Доходы» в общем никак не покрывают «расходов».

Григорий Дмитриевич Якушкин встряхивает шапкой курчавых волос и со свойственной ему горячностью тоже поминает «капитанов» тракторных походов недобрым словом. Поминает он и геофизиков-сейсмологов: «Ведь бывает, что рвут заряды в самых рыбных местах. Сколько же рыбы зря переглушат, да и все живое распугивают».

Вступает в разговор Борис Михайлович Павлов. Хотя с его лица не сходит застенчивая улыбка, говорит он о вещах невеселых — о сокращении площадей оленьих пастбищ, о том, что на Западной Таймыре путь мигрирующим к югу оленям кроме железной дороги преградил теперь и газопровод. Олени не решаются перейти через преграды, подолгу толкутся перед ними, становятся легкой добычей браконьеров, а то и, обессилев, погибают. Тревожит его и судьба краснозобых казарок: от года к году сокращаются их гнездовья.

— Бедная Арктика, — не отрываясь от плиты (он сегодня за повара) как бы заключает Болеслав Борисович Боржонов.

Мичурин, Якушкин, Павлов, Боржонов — охотоведы с большим стажем и опытом, «корифеи», как их шутя называют в институте. Их даже объединяет какое-то внешнее сходство, и это несмотря на то, что Мичурин, Якушкин и Павлов сухощавы, поджары, Боржонов же, наоборот, «в теле». Что же касается мнений (конечно, по производственным проблемам), взглядов, то здесь «корифеи» едины. И уж, конечно, все они патриоты Таймыра, патриоты Севера. С ними солидарна, с них берет пример молодежь, охотоведы того поколения, к которому принадлежит Виталий Зырянов.

Идет разговор о том, что на прилавках норильских магазинов мясо диких оленей выглядит непривлекательно, что покупатели от него часто отворачиваются. А ведь это деликатес. Не случайно кое-где за рубежом, как диетический продукт, оленина стоит намного дороже любого другого мяса. Вспоминают о традиционном промысле оленей местными жителями — на переправах через реки, «на плавях». Рассуждают о том, что в нем есть рациональное зерно, что такой промысел, конечно, в более усовершенствованном виде стоило бы здесь возродить. Говорят о необходимости постройки специальных переходов для оленей через газопровод и железную дорогу, о том, что охотничья инспекция на Таймыре слаба, что не справляется она с браконьерами.

— Что ни говорите, парни, а нужен у нас заповедник, — снова как бы заключает Боржонов.

— Нужен и промхоз, — добавляет Павлов.

Мысль о том, что на Таймыре нужен заповедник, появилась, конечно, не сейчас. Его организация планировалась еще в предвоенные годы, назывался даже конкретный год создания — 1943. Но тогда шла война, и было не до него.

Вскоре после войны за организацию этого заповедника выступили известный тундровед профессор Борис Анатольевич Тихомиров и зоолог Василий Михайлович Сдобников. Они были участниками Таймырской экспедиции, работали на озере Таймыр и в его окрестностях и именно здесь рекомендовали теперь создать заповедник. Но их идея не осуществилась. Зато созрело новое предложение. Оно родилось в 1966 году, в стенах Института сельского хозяйства Крайнего Севера, конечно, не без активного участия институтских охотоведов. По существу оно-то и обсуждалось тогда в охотничьей избе.

В какой части Таймыра жизнь и богаче, и разнообразнее?

— Конечно, на Пясине, на Пуре, — рассуждали и «корифеи», и молодежь.

В какой части Таймыра находятся основные гнездовья краснозобых казарок, места отела и летние пастбища диких оленей?

— Конечно, на Пясине, на Пуре!

В какой части Таймыра природа находится в особенно угрожаемом положении?

— На Пясине, на Пуре!

Заповедник — это учреждение, это люди. Конечно, разумнее всего расположить его «тылы» в таком большом и современном городе, как Норильск. Отсюда и прямое сообщение с Дудинкой (окружным центром), с Красноярском (краевым центром), с Москвой. Здесь есть и банк (сотрудники ведь должны получать зарплату!), и магазины, школы и больницы, конечно, электричество. Здесь могут быть созданы нормальные условия для жизни людей и для анализа собранных ими материалов. В таком случае на Пясину, на Пуру будет и легче попадать, люди будут тратить меньше времени на дорогу к местам полевых работ.