На суше и на море - 1989

Если это был рай, то индийцы являли собой толпу блаженных, о которых дома никто не предполагал, что они ходят нагишом. У них земной интерес к тряпкам, к ржавому якорному железу, к стеклянным бусам, к наперсткам. За все это они отдают те самые, те, что с блесткой, слитки, те, которые они копают из земли, те, которые переливаются светом, словно солнце, отражаемое в волнах. Рай разномастен и пронзителен, словно грех, птицы кричат в кустах — с Длинным оперением всех цветов радуги, соловьи в ноябре щелкают так же, как на родине в мае. Усохшие от соленой воды, немощно бледные фигуры со всклокоченными бородами и в замурзанных кожаных поддевах бродят по острову, словно стая с голоду исхудавшего воронья. Но все подданные Великого хана, которого нигде не узреть, считают их посланцами неба и возлагают к ногам их и еду, и питье, где бы они их ни повстречали. Столь явное почитание озадачивает, и корабельный люд соотносит это с представлениями о вере, которой посланцами они являются. Вот разве что их вера таится под личиною слов, а если кто этих слов не понимает — как же его обратишь в свою веру? Даже король и королева предполагали, что подданные Великого хана понимают если не по-испански, то уж во всяком случае по-латыни, на которой говорят все. Колумб обещает заполучить не только души индийцев, Сантанхель может иметь все, что бы он ни пожелал: руду, лес, специи, хлопок и золото сколько душе угодно.

По прошествии семи месяцев Адмирал возвращается в гавань Палоса. Но резиденция двора расположена в шестистах милях дальше по полуострову, в богатой, ухоженной Барселоне. С тем большим рвением Адмирал и его когорта желают выказать свою преданность, одолевая путь по горным перевалам и плато. Тому, кто покорил Океан, эти мили посуху все одно что прогулка.

Ну и на что там есть поглядеть, в вашей Индии? — пытают местные крестьяне.

Перво-наперво, на женщин, там они все с хвостами, как дельфины, поясняют матросы, и крестьяне при этом осеняют себя крестным знамением. И любой из нас, говорят матросы, там для них все одно что нам епископ. Ну а земля? — пытают крестьяне.

Молочные реки и кисельные берега, ответствуют матросы. Поезжайте туда сами да поглядите. Земля там что надо, и гальки не так много, как у вас (они говорят «у вас», как если бы уже не считают себя здешними). А уж ежели лопата утыкается во что-нибудь твердое, то это уж точно золотой слиток. Они приоткрывают карманы и показывают лежащее там то самое золото. Местные лишаются дара речи, лишаются слуха, и над головой Адмирала взгромождается нимб.

В Новой Испании, в замке-цитадели, они оставили несколько человек в качестве первых наместников королевской власти. Пока они везут напоказ свое индийское чудо-юдо — шестерых робеющих от внимания к ним индийцев с их попугайскими перьями, чучела разного зверья, заморское оружие и домашнюю утварь, золото в слитках, — в Новой Испании уже открыт счет первым жертвам индийского летосчисления. Цитадель сгорела, с той и другой сторон война, грабительская вылазка испанцев, возмездие или предательство индийцев? Второе плавание Адмирала не поспевает к сроку, чтобы можно было захоронить трупы. Индийцы употребили врагов на пользу желудку. А это значит: они не усвоили новой веры. Итак, папа посылает своего миссионера, патера Бернарда Биля, с приказом усмирить непокорных. Но все еще, и здесь тоже, милостивое светило монархов светит тепло, Адмирал занимает место у приступка трона. Изъявление монаршей милости происходит прилюдно, народ глядит на индийцев, и они, бессловесные, озираются и не знают, для чего они здесь находятся. Уже в следующем году пять сотен из них, среди них женщины и дети, умрут в этой стране, проданные в рабство, снедаемые тоской по родине, замученные до смерти воздухом чужбины и голодом. Королева запрещает торговлю своими новыми, изящными в движениях подданными, этими странными золото-смуглыми существами, которых не коснулось заклятие библейского рая: «В поте лица своего будешь добывать хлеб свой». Но если уж они не очень годятся как рабочее тягло, то очень даже сгодятся как паства. Для заморских плаваний в порту приступают к строительству большегрузных судов, которые могли бы принять на борт сонм монахов, прелатов и миссионеров.

Те же, прежние, сорвиголовы, отправляются во второе плавание, среди них много беглых каторжников, от них королю сейчас самое время избавиться. Падшие дворяне одолели Адмирала просьбами взять их с собой в страну, где земля густо усыпана золотом. По возвращении золотом можно выкупить утерянную честь, иной мечтает о том, чтобы поставить хоть какую-никакую корчму при дороге, на которой он недавно разбойничал. Корабельный юнга, ходивший когда-то в конюшенных, а теперь дефилирующий в форме матроса, может кое-что порассказать этим салагам, будь они даже при семи титулах; корабельный юнга решил отправиться на поселение, чтобы потом вызвать туда своих. Налево по кругу, в Индию!