На суше и на море - 1990

Джону Мюиру удалось поступить в Висконсинский университет, который он успешно окончил. Естествоиспытатель по образованию и призванию, он интересовался природой во всех ее проявлениях. Но больше всего его увлекали геология и ботаника. Исследование ледников стало делом его жизни. Он открыл и описал много ледников на Аляске; один из них (на юго-востоке Аляски) назван именем ученого — Мюир, и мы можем отыскать его на географической карте.

Много сил и энтузиазма отдал Джон Мюир защите леса. По свидетельству современников, он был прекрасным оратором и покорял своих слушателей. При его горячем участии был организован в конце прошлого и в начале нашего века целый ряд национальных парков (лесных заповедников) в Северной Америке.

Джон Мюир был членом «Общества содействия развитию наук в Америке», членом Академии наук, членом Академии наук и искусств.

Он умер в Лос-Анджелесе 24 декабря 1914 года.

Среди изданных научных трудов Джона Мюира — «Горы Калифорнии», «Наши национальные парки», «Путешествие в тысячу миль пешком до залива», «Путешествие по Аляске» и других — есть небольшая книжечка «Стыкин», в которой мудрость ученого удивительно хорошо сочетается с талантом художника.

Много лет назад мне подарил эту книжку один американский ученый. Я с удовольствием перевела ее для наших читателей.

Алла Макарова

Сергей Демкин

БОЛЬШЕ НИГДЕ В МИРЕ

Очерк

Фото автора

«Посторонним вход воспрещен»

Узенькая дорога, лепившаяся к склону горы, казалось, целиком состояла из рытвин да ухабов. Меня отчаянно бросало то вверх, то в стороны, поэтому приходилось изо всех сил держаться за скобу, чтобы не вылететь из машины. Словно извиняясь за непредвиденное испытание, мой спутник Валерий Гургенович Чалян объяснил, что в древние времена здесь, в ущелье реки Западная Гумиста, проходила лишь вьючная тропа, которая вела от побережья в горную страну Псху и дальше — через Санчарский перевал — в Черкесию. А поскольку селений в ущелье нет, дорогой пользуются теперь редко, вот никто и не думает приводить ее в порядок. Впрочем, как я понял позднее, это даже к лучшему.

Наконец наш «газик» замер на небольшой площадке перед воротами со строгим предупреждением: «Посторонним вход воспрещен. Обезьяний заказник. Опасно для жизни». Пройдя за ограду, я обнаружил, что высоко над рекой натянут стальной трос, под которым ветер маятником раскачивал подвешенную на роликах маленькую — три человека едва уместятся — деревянную платформу. Не могу сказать, что меня очень обрадовала перспектива переправы через стремительную горную речку на столь хлипком сооружении. Но поскольку другого пути не было, я взобрался на него, покрепче ухватившись руками за края. «Берегитесь! Поехали!» — скомандовал Чалян, отпустил стопор, и мы быстро заскользили над бившимся под нами о камни пенистым потоком.

— Это место для заказника мы выбрали специально, — пояснил Валерий Гургенович. — Река служит для него естественной границей. Гамадрилы, хотя и смогут выплыть, окажись в воде, сами в нее никогда не полезут. Да и для посторонних река служит серьезным препятствием, так что никто обезьян не беспокоит.

В это я охотно поверил, поскольку точно посредине люлька остановилась на провисшем чуть ли не к самой воде тросе, и Чалян, надев рукавицы, принялся на манер бурлака подтягивать нас к противоположному берегу.