На суше и на море - 1990

Как безумный, носился он и бросался взад и вперед, визжа и лая, вертелся, описывая бесчисленные круги, словно несомый ветром лист, ложился, кувыркался, катался по земле, все продолжая испускать неудержимый поток истерических криков, рыданий и прерывающихся всхлипываний.

Боясь, что он умрет от наплыва такой необузданной радости, я подбежал к нему и хотел схватить, встряхнуть его хорошенько, чтобы привести в себя. Но он бросился от меня и умчался так далеко, что только одни лапы замелькали в воздухе.

Потом неожиданно, с бешеной быстротой он пронесся обратно, кинулся мне прямо в лицо, чуть не сбив меня с ног, все продолжая визжать и лаять, как будто стараясь сказать: «Спасен! Спасен! Спасен!»

Потом он опять убегал, несся, как угорелый, и вдруг опрокидывался на спину, весь дрожа и едва всхлипывая.

Такие бурные волнения могли окончиться смертью. Забежав вперед, я крикнул ему, насколько мог строго, чтобы он прекратил, наконец эту глупую игру, что до лагеря еще далеко, а уже скоро начнет смеркаться.

На этот раз Стыкин послушался.

Итак, мы продолжили свой путь. Лед был изрезан тысячью расщелин, но они были самые обыкновенные и не представляли особых препятствий. Радость освобождения согревала, как огонь, и мы бежали, не чувствуя усталости, точно в наши напряженные мускулы была влита новая сила.

Стыкин мчался беззаботно, как будто не было никаких препятствий на его пути, и только с наступлением темноты перешел к своей лисьей рыси.

Наконец на горизонте показались туманные горы, и скоро мы почувствовали твердые скалы под ногами. Мы были теперь вне всякой опасности. И тут нами овладела слабость: исчезла опасность, а вместе с ней и наши силы оставили нас.

Уже в темноте мы спустились вниз по боковой морене, пробираясь через валуны и сломанные деревья, сквозь кусты и колючие заросли рощи, приютившей нас утром во время дождя. Потом мы перебрались через отлогий земляной нанос конечной морены.

Было уже десять часов вечера, когда мы увидели яркий костер лагеря: нас ждали с обильным ужином. Несколько индейцев племени хуна пришли навестить Юнга и принесли ему мясо и землянику, а охотник Джо подстрелил дикого козла.

Но нам было не до еды. Едва успели мы вытянуться на своих постелях, как тут же забылись в беспокойном сне.

Стыкин метался всю ночь, хрипло рычал во сне, без сомнения все еще вспоминая себя на краю пропасти. То же было и со мной.

С тех пор Стыкин привязался ко мне еще больше. Никто, кроме меня, не мог кормить его. Как бы ни был лаком кусок, он не брал его ни из чьих рук, кроме моих.

Ночью, когда все вокруг костра утихало, он приходил, клал свою мордочку мне на колени и смотрел с таким обожанием и преданностью, что невозможно было оставаться равнодушным. И когда ему удавалось поймать мой взгляд, он, казалось, говорил мне: «Не правда ли, мы перенесли ужасное испытание на том глетчере?..»

Ничто из событий последующей жизни не могло заслонить в моей памяти этот день.

Как сейчас, отчетливо вижу перед собой огромную, бездонную пропасть с хрупким ледяным мостком. Свинцовые облака, плывущие над пропастью, и снег, падающий в нее.

И на краю этой бездны я вижу маленького Стыкина, слышу его мольбы о помощи.

ОБ АВТОРЕ «СТЫКИНА»

Джон Мюир, естествоиспытатель, известный исследователь ледников, родился 21 апреля 1838 года в Шотландии, в городе Дюнбар. И отец его и мать — шотландцы. Джону Мюиру было девять лет, когда вся их семья иммигрировала в Америку, где отец приобрел себе ферму в малонаселенном в те времена штате Висконсин.

Будущий ученый с детства проявлял необычайную пытливость ума и любознательность. Отец не поощрял его любви к чтению и запрещал читать по вечерам; мальчик вставал на заре и жадно читал каждую книгу, которую только мог купить или у кого-нибудь достать.