На суше и на море - 1990

Да, экзотики на улицах Стамбула осталось немного. Зато появились толпы туристов. До двух миллионов в год. Деловито, с туго набитыми сумками курсируют они между отелем и крытым рынком Капалы Чарши. В свободное от «шоппинга» время туристов возят от храма Айя-София до гор Каппадокии, демонстрируя процветающую страну. Но тут и там вылезают «уши юродивого» — вроде нехватки жилья, воды, перегруженности транспорта.

Кривые, как ятаган, улицы Стамбула забиты машинами. «У нас не движение, а война на колесах», — шутят стамбульцы. Не каждая война стоит таких жертв: до десяти тысяч аварий в год. Тщетно регулировщики в белых плащах и крагах машут жезлами — порядка нет. Да и как ему быть?

Переполненные автобусы не тормозят на остановках, люди на ходу вспрыгивают на подножку. Торопятся такси с желтыми козырьками на крышах. Оглушают прохожих рокеры на мотоциклах. Скрипят, тащатся арбы. Цокают туристские пайтоны (фаэтоны). Мчатся черные полицейские «форды». Снуют маршрутные такси — долмуши. Не спеша шагает навьюченный скарбом ослик.

В Турции полмиллиона этих неприхотливых и незаменимых тружеников. То и дело перебегают дорогу нетерпеливые пешеходы.

Железные нервы нужно иметь водителю. Вся надежда на раскачивающийся в кабине талисман. Обычно это крохотный Коран или голубые бусы от сглазу (в Турции считается дурным глазом голубой). Но когда и талисман не помогает, темпераментные водители выскакивают, чтобы вразумить легкомысленного пешехода парой тумаков, для порядка.

…Никуда не денешь, не спрячешь детский труд. Город полон мальчишек — чистильщиков обуви, мойщиков машин, продавцов сувениров. Они готовы на любую работу, чтобы принести вечером домой пару сотен лир. Дети гнут спину в кустарных мастерских. И это не компенсируют ни клубы, ни парки, ни стадионы для молодежи.

Чревом Стамбула называют крытый базар Капалы Чарши. Пятьсот лет стоит он на этом месте. Здесь вам предложат товары со всего света. Китайский фарфор и арабскую бронзу, венецианское стекло и египетские папирусы, турецкое золото, ковры, дубленки…

Капалы Чарши — это город в городе. Бесконечные торговые аркады. Тысячи лавок под каменными сводами с расписными потолками. Лабиринт улиц, у каждой свое название. Десятки входов и выходов. Мастерские, кофейни, парикмахерские, разноголосая речь и толчея.

Главная артерия рынка — золотой базар, поражающий обилием и блеском. От него во все стороны расходятся магазины с одеждой, обувью, посудой. Товарам в лавках тесно, они «выползают» на улицы. Их развешивают по стенам, раскладывают у порога. У входа в лавку сидит владелец, попивая чай, а его подручный зазывает покупателей.

Идут века, но не меняется дух восточного базара, дух купли-продажи. Новичок застревает в первой же лавке. Искушенный покупатель сперва обойдет ряды, приценится. Но и продавцы не лыком шиты — вмиг оценят, чего вы стоите… И начинается спектакль. Для начала вам назовут тройную цену. Вы пожимаете плечами и покидаете лавку. Потом возвращаетесь, называете свою цену. Теперь очередь продавца развести руками. Вы снова уходите. Пока наконец оппонент не поклянется аллахом, что «продает себе в убыток, из уважения к вам».

Сбыть подделку, обсчитать — дело обычное. В этом я могла лично убедиться, купив у лоточника «французские» духи. Только дома обнаружила в фирменно запечатанном флаконе вместо «Шанели № 5» обыкновенную воду. Но не надо путать мошенников, ловкачей с мастерами, ремесленниками, потомственными торговцами. И вот пример.

Мне давно хотелось приобрести фигурку Ходжи Насреддина, средневекового мудреца и насмешника. Наконец нашла: в витрине лавки сидел на бронзовом осле и грустно улыбался Насреддин. Едва я спросила, сколько стоит, как внезапно погас свет. Все погрузилось в кромешную, чернильную тьму. И рынок сразу стал похож на растревоженный муравейник. Продавцы кинулись собирать товары. Началась возня. Где-то разбили витрину, послышались свистки полицейских, топот ног, крики. В этой суматохе старик продавец взял меня за руку, усадил на свой табурет и велел не двигаться, пока не дадут свет. Но когда выяснилось, что свет будет не скоро, что произошла авария в городе и весь Стамбул во мгле, он окликнул мальчика-подручного и приказал проводить меня к выходу. Тот пытался было возразить, так как товары еще не были убраны.

— Разве ты не слышал, что я сказал?

И мы рванулись к выходу. Я так и не успела ничего купить у этого старика, но навсегда запомнила его великодушие.

На Востоке говорят: «На драгоценный камень смотрят в оправе, на человека — в его доме».