На тихой улице

Я думаю о ресторанах, которые они с Пейдж продали, и каким маленьким теперь стал его мир. Конечно, это всего лишь дурацкий вечер под бренчание пианино, но выглядит как нечто такое, что Грант не должен потерять.

– Что случилось с Вандой? – спрашиваю я. – Она обходилась даже без нот.

– Получила работу в городе на пять вечеров в неделю, – отвечает он, шутливо поднимая бокал за успех Ванды.

– Мило. Да, с этим ты конкурировать не мог, – улыбаюсь я, и мы чокаемся просто так, без тоста. Наверное, потому что уже подняли бокалы.

– Я на тебя не давлю, Кора. Только если тебе это интересно. Просто предложение, – говорит он и будто отмахивается от этой идеи рукой.

– Мне интересно, правда. В смысле, вряд ли я могу сравниться с Вандой. Все будут спрашивать: «А где та страстная брюнетка и зачем ты заменил ее куском грудинки в платье?» А ты такой: «Да, это не деликатес, просто жирная курица, играющая на пианино… Но нам же нужна какая-нибудь фоновая музыка».

Я смеюсь, но Грант нет.

Я тут же сожалею о своей шутке. Финн привык к такому, он даже не стал бы отвечать. Может, спросил бы, чего я пытаюсь добиться. По правде говоря, это просто привычка. Я не ищу комплиментов, по крайней мере, на сознательном уровне, просто это единственные слова, которые приходят в голову.

– Надеюсь, на самом деле ты так не думаешь, – серьезно говорит Грант.

– Прости, это шутка.

Пристыженная, я краснею.

– Я всегда считал тебя сногсшибательной, – произносит он, и мне хочется рассмеяться.

Это Пейдж сногсшибательна по всем стандартам, а он просто пытается быть вежливым.

– Прости. Я не… То есть… – Я быстро меняю тему: – Я могла бы поиграть пару вечеров. Нужно поговорить с Финном, спросить…

Но я не знаю, как закончить фразу. Я мало о чем с ним советуюсь. Я постоянно беру на себя больше, чем могу осилить, а он никогда не принимает ни в чем участия. Мия уже сама ездит на тренировки и к друзьям. Так что мне не требуется ничье одобрение. Но я не хочу соглашаться слишком быстро. Я предпочла бы взять пример с отстраненной Пейдж и ответить «может быть», но предложение звучит так захватывающе.

– В общем, дай мне знать, – улыбается он. – Правда, никакого нажима.

– Я готова! – заявляю я как безумная, но Грант, похоже, не замечает моего возбужденного состояния и кричит: «Ура!», поднеся рупором ладони к губам.

Мы оба смеемся.

Играет какая-то старая джазовая песня, которую я не узнаю, и Грант совсем не в такт подпевает. Наверное, это из-за вина. Я раскраснелась, голова слегка плывет, а он поет Синатру и Дина Мартина, но это так мило. Когда начинается женская партия дуэта, Грант протягивает мне через стол шуточный микрофон из пармезана, и я поднимаю руки вверх в знак протеста, хихикая.

– Я не знаю слова.

Тогда Грант встает и протягивает мне руку. Мне кажется, он немного пьян. Я знаю его как человека, который пьет крайне редко. Пейдж не раз упоминала об этом – как он осуждает тех, кто напивается, поэтому я удивлена. Встаю и беру Гранта за руку, и он увлекает меня за собой в танце, все еще напевая песню.

Биение сердца отдается где-то в горле, а в голове гудит из-за вина. Потом мы перестаем игриво кружиться под музыку и петь и просто медленно покачиваемся, обнимая друг друга. Не знаю почему, но я кладу голову ему на плечо. Кажется, мы почти не двигаемся. Я чувствую тепло его дыхания на моей шее и стук его сердца у моей груди. И глаза жгут слезы, которые пытаются вырваться наружу, но я смаргиваю их, не понимая, откуда они берутся. Громко сглатываю комок в горле. Пора уходить.

Когда я поднимаю на него взгляд, собираясь отстраниться и сказать, что уже поздно, мы касаемся лбами. Мы стоим так вместе мгновение, а потом Грант проводит рукой по моему лицу и нежно гладит по щеке. Когда наши глаза встречаются, я удивляюсь – неужели позволю этому случиться? – но потом мы синхронно все прекращаем.

Мы не целуемся. Он опускает голову и почти с извинением сжимает мою руку. Затем притягивает меня в объятия, в которых чувствуется отчаяние. Мы молча прижимаемся друг к другу. Стоим так довольно долго. Затем, по-прежнему молча, отодвигаемся, и я иду к столику, чтобы забрать пальто и сумку. Когда я оглядываюсь у дверей, мы обмениваемся грустными улыбками. Я смотрю на зал, пустые бокалы и приглушенное освещение. Всего час назад это место было полно жизни, гвалта и смеха, а теперь остался только Грант. Я представляю, как он выключит свет, с остатками вина в бутылке поднимется по деревянной лестнице и ляжет на матрас в полном одиночестве. Сердце бешено колотится в груди.

Мне хочется пойти с ним. Как он поступит, если я брошу вещи, возьму его за руку и поведу к лестнице? Что бы сделал Грант, если б я сейчас поцеловала его и начала расстегивать пуговицы на его рубашке? Меня охватывает желание. Я уже собираюсь шагнуть к Гранту, но меня словно парализует. Открываю рот, собираясь что-то сказать, а Грант выжидающе смотрит на меня, но я не знаю, что сказать, поэтому просто взмахиваю рукой в качестве неловкого прощания и ухожу.