На цыпочках

Я опять, как и вчера, для начала поискал кота под лестницей, но, разумеется, его не нашел. Заглянул я также и под мусорные баки, то есть за них, но и там его не было. Тогда я пошел вчерашним маршрутом, только на этот раз я еще тщательнее обыскивал каждый уголок, каждый малейший закуток в каком-нибудь подъезде, заглядывал в каждый люк и везде окликал кота по его имени. И вот я опять оказался на том же распутье, что и вчера, но теперь я уже не стал вспоминать никаких сказок, потому что никакие сказки мне бы здесь не помогли. Это я так вчера между прочим вспомнил сказку — на этот раз я даже и стоять там не стал, уподобляясь витязю, а сразу повернул налево, думая, что если мне сейчас еще и не надо идти в подвалы, то во всяком случае не помешает лишний раз на них взглянуть и, может быть, прикинуть, как лучше взяться за дело.

В Диагональном переулке ничего со вчерашнего дня не изменилось: он был так же пуст и необитаем, но за стеной и воротами с надписью «предприятие», судя по шуму, доносившемуся оттуда, происходили какие-то действия, связанные со скрежетом и шорохом пересыпаемого откуда-то вещества; а когда я повернулся, чтобы посмотреть вдоль по переулку, не видно ли там чего-нибудь такого, что помогло бы мне в поисках моего кота, то увидел, что в будке, которая вчера пустовала, хотя я уже и тогда подумал, что ее не просто так поставили в переулке, а для чего-то — в этой будке, давно окрашенной в серый и отчасти синеватый цвет и с тех пор запыленной и закопченной, сидит одноглазый старичок. Я не сразу обратил внимание на то, что старичок одноглазый, так как он сидел в своей будке в профиль ко мне и делал вид, что он даже и одним глазом на меня не смотрит, хотя его ближайший ко мне глаз был цел. То, что старичок одноглазый, я понял, когда подошел к будке спереди — она была обращена окошечком к воротам предприятия — и хотел обратиться к старичку с вопросом, но не обратился как раз потому, что старичок оказался одноглазым; то есть не потому, что у меня было какое-нибудь предубеждение против одноглазых, которое мешало бы мне обращаться к ним с вопросами — я абсолютно чужд подобных предрассудков: я однажды встретил глухонемых и после недолгой беседы с ними убедился, что они очень приятные и обходительные люди, — нет, я просто немного удивился, когда старичок, которого я до сих пор принимал за двуглазого, вдруг на поверку вышел одноглазым. Я стоял и, забыв свой вопрос, вернее, забыв те слова, которыми я хотел его выразить, смотрел на старичка: собственно, он не был в полном смысле одноглазым — второй глаз у него тоже был, но этот второй глаз был фальшивый или стеклянный, или какой-нибудь еще, только не подлинный, а кроме того, он был голубого цвета, тогда как первый глаз у старичка был коричневый, и этим коричневатым глазом он меня подозрительно рассматривал. Второй, искусственный, глаз тоже был направлен на меня, но как-то не чувствовалось, чтобы старичок рассматривал меня и этим глазом.

— Ну что? — сказал старичок после недолгого молчания. — Думаешь, если я кривой, то значит, и не видел, как ты тут маневрируешь?

Я, собственно, не маневрировал, и я думаю, что тут некоторая кривизна старичка ввела его в заблуждение. Старичок же, высказав свое мнение, замолчал и опять здоровым глазом принялся подозрительно меня разглядывать и ожидать ответа.

— Вас вчера здесь не было, — сказал я, не зная, что сказать.

— Ну и что ж, что не было? — сказал старик. — Не было. Вчера я не дежурил, а сегодня дежурю, я, может быть, через день дежурю — ну и что?

— Нет, — сказал я, — ничего. Вы не подумайте — я ничего в виду не имею.

— Не имеешь? — сказал старик. — А чего ж ты тогда маневрируешь?

— Я, видите ли, разыскивал своего кота, — сказал я. — То есть не то чтобы я перестал теперь его разыскивать — нет, я и теперь по-прежнему его разыскиваю (я хочу сказать, что продолжаю), но дело, собственно, не в этом — я, видите ли, хотел вас спросить: может быть, вы что-нибудь знаете?

— Гм! — туманно ответил старичок.

— Нет, вы не подумайте, — заверил я старичка, — я ничего такого не имею в виду — просто я подумал, что, может быть, вам что-нибудь такое известно.

Старичок подозрительно посмотрел на меня глазом, молчал.

— Нет-нет, — возразил я, — я вовсе не маневрировал — я на самом деле занимаюсь поисками кота. Может быть, вы...

— А чем докажешь? — сказал старичок.

— Но уверяю вас, это мой кот.

— А чем докажешь?

Мне показалось странной эта чрезмерная подозрительность старичка, да и вообще весь этот разговор, но я вспомнил вчерашних старух и подумал, что их молчание было еще более странным. К тому же старик действительно мог не доверять мне, особенно, если он подумал, что я маневрирую. Ему от скуки, и правда, могло показаться, что я маневрирую: например, отвлекаю его подложными разговорами о коте, а сам в это время мечтаю проникнуть на предприятие, если, конечно, он именно предприятие охраняет, а не что-нибудь другое.

— Нет, — уверенно сказал я, — я не маневрирую, я действительно ищу кота.