На вершине мира

Выяснился ряд интересных подробностей полета флагмана к полюсу. Вначале погода была относительно сносной. Светило солнце, и полет осложнялся лишь порывистым встречно-боковым ветром, дующим со скоростью около 40 километров в час. Вскоре корабль уже шел над облаками. Но вот впереди обрисовался новый мощный облачный слой. Верхний край этих облаков был значительно выше линии полета корабля, нижний опускался почти до моря. Солнце постепенно закрылось облачной пеленой. Самолет шел между двумя слоями облаков. Сильно болтало. Подходя к 86 параллели, экипаж с большой радостью увидел просветы в верхнем слое облаков, затем ненадолго появилось солнце. Однако через несколько минут погода вновь испортилась. Облачный коридор, в котором летел флагман, постепенно сужался. Еще немного — и самолет вошел в облака. Пришлось лететь вслепую, ведя машину по приборам. [115] Впереди еле заметно вырисовывался слабый просвет, обещавший некоторое улучшение погоды. Оно наступило лишь на подступах к полюсу. Дальше корабль летел при ясном небе, но весь район полюса был закрыт сплошными облаками.

В 10 часов 50 минут утра самолет достиг Северного полюса. Тщательные вычисления, произведенные Спириным, подтвердили место. Спирин подошел к Шмидту, доложил, что цель достигнута, и попросил его разрешения пройти десять минут за полюс тем же курсом. Шмидт согласился. Корабль продолжал свой путь. В 11 часов 02 минуты Водопьянов повернул машину и повел ее вниз, в облака. Через три минуты слой облаков был пробит. Тринадцать человек увидели ледяные поля с разводьями. По предложению Шмидта, решили не возвращаться к полюсу, а найти здесь же льдину для посадки. Она была найдена довольно скоро. Сделав несколько кругов и убедившись по внешнему виду в надежности льдины, Водопьянов мягко и осторожно совершил посадку. Раздалось дружное «ура», возгласы в честь родины, товарища Сталина. Все бросились в объятия друг другу, расцеловались. Первым на лед Северного полюса сошел начальник экспедиции Шмидт. За ним спустились остальные. Папанин, салютуя, выстрелил несколько раз из нагана. В заключение праздника достали бутылку коньяку и торжественно распили.

Затем все немедленно принялись за установку палатки радиостанции Кренкеля, поставили радиомачты, натянули антенну. До тех пор, пока не установилась связь с Рудольфом, никто даже не присел.

Лишь сейчас мы узнали, что во время полета [116] на полюс товарищам пришлось пережить несколько часов большой тревоги. Через час после старта Бассейн заметил пар, идущий от левого среднего мотора. Полагая, что он идет из дренажной трубки, механик решил проверить, в чем дело. Он закрыл рукой дренажную трубку, но пар продолжал поступать. Подошедший Морозов приложил руку к нижней обшивке крыла, рука сразу стала влажной. Морозов опознал, что это жидкость, применяющаяся для охлаждения моторов; видимо, где-то повреждена магистраль. Положение было угрожающим. Если жидкость вытечет, мотор немедленно перестанет работать.

Механики торопливо забегали по самолету. Бассейн подошел к Шмидту:

— Разрешите доложить: через час, а может быть и раньше, один мотор выйдет из строя. Придется лететь на трех.

— А исправить можно? — спросил Шмидт.

— Для этого нужно садиться, — ответил механик.

Отто Юльевич посмотрел в окно.

— Куда садиться? — сказал он. — Все закрыто облаками, ничего не видно. Полетим, сколько сможем, ближе к полюсу. А Водопьянову доложили?

— Нет, — ответил Бассейн. — Я заранее знаю, что он скажет: будем лететь на трех, но не возвращаться.

Шмидт рассмеялся:

— Все-таки доложите командиру.

Бассейн направился к Водопьянову. Шмидт внимательно следил за ним. Сообщение Бассейна ошарашило пилота. Он посмотрел на моторы, прислушался, они работали ровно, без перебоев. [117]

— Пойдем вперед, Флегонт, — сказал Водопьянов и, указывая на облака, добавил: — эта мура, может быть, скоро кончится, тогда легко выберем ровное поле и сядем. Спирину и зимовщикам — ни слова, пусть не беспокоятся. (К слову сказать, Спирин знал обо всем и в свою очередь предупредил Бассейна, чтобы тот не докладывал Водопьянову, дабы командир корабля не тревожился.)

Пока шел разговор, Морозов и Петенин прорезали обшивку крыла и увидели в верхней части радиатора течь во флянце. Они замотали трубу флянца лентой, затем тесьмой, но жидкость продолжала сочиться. Тогда они стали прикладывать мокрую тряпку, которая впитывала жидкость, выжимали тряпку в ведро, а из ведра насосом перекачивали в бачок мотора. Благодаря этому потеря жидкости была незначительной. Эту трудную операцию механикам приходилось проводить, высовывая голые руки из крыла при двадцатиградусном морозе и стремительном ветре от движения самолета. Обмораживая и раздирая до крови руки, Бассейн, Морозов и Петенин спасали драгоценную жидкость, а тем самым и мотор. Механики продолжали свою самоотверженную работу до самой посадки на полюсе.