На внутреннем фронте Гражданской войны. Сборник документов и воспоминаний

Большую роль в разжигании конфликта с лагерем Махно сыграло уязвленное самолюбие екатеринославских, александровских и иных советских деятелей. Гуляй-польская вольница несомненно мешала им заниматься советским строительством в уездном и губернском масштабе. Но, разгоряченные политической борьбой, они совершенно упускали из виду военное значение махновского лагеря и, не учитывая возможных опасных последствий на фронте, подняли убийственную кампанию против штаба Махно и гуляй-польских анархистов.

Александровские и екатеринославские коммунисты своей травлей махновцев и совершенно бессмысленными репрессиями против идейных противников – анархистов, видных (подпольных при гетманщине) работников, – этим самым все время возбуждали лагерь Махно против советской власти, партии коммунистов, чрезвычайкомов и т. д. Это они наводнили махновский лагерь всеми недовольными и пострадавшими от репрессий элементами и сделали этот лагерь замкнутым.

Ослепленный враждой к Махно, Харьковский Совет в момент наступления григорьевской авантюры объявил было Махно вне закона. Когда же оказалось, что Махно выступил не вместе с Григорьевым, а против него, когда оказалось, что григорьевцы были выбиты из Екатеринослава махновскими частями, то все «махноеды» стали объяснять это нерешительностью, неподготовленностью или просто глупостью Махно; «проворонил момент», дескать. До того было велико их ослепление.

Выступление Григорьева далеко еще не было ликвидировано, когда всюду и везде стали говорить друг другу на ухо: «нужно воспользоваться моментом и одновременно с Григорьевым разделаться и с Махно». В таком духе мне неоднократно сделаны заявления и в Киеве, и в Одессе представителями украинского правительства. Любопытно отметить, что в таком же духе высказался, между прочим, тов. Икс (при случае могу его назвать), который стоял за эвакуацию и сдачу Григорьеву г. Одессы без боя.

Так как дело было, как видно, лишь за поводом, то факт созыва третьего очередного съезда сельских советов гуляй-польского района и групп сочувствующих анархо-коммунизму оказался достаточным казус белли.

Пусть те, кто интересуется истиной в этом вопросе, вспомнят хорошенько карту военных действий в тот момент, когда раздалось объявление войны Махно в тылу у его армии, с величайшим напряжением сдерживавшей натиск белогвардейцев в Мариупольском и Бердянском направлениях, и когда началась несвоевременная ликвидация партизанщины. Это было тогда, когда Деникин, не встречая сопротивления разбегавшихся частей нашей регулярной армии, быстро продвигался к Харькову; когда весь наш командный состав со своими штабами во главе и даже при участии некоторых политкомов изменнически переходил к Деникину и когда махновская армия, нарочито лишаемая снаряжения и необходимых подкреплений, была там единственной борющейся единицей (не считая коммунистических отрядов, также в одиночестве отстаивавших свои позиции).

Пусть те, кто не нервничает и не петушится, а со спокойной внимательностью следит за событиями, скажет откровенно, кто в действительности открыл фронт Деникину: те ли, кто созывал в Гуляйполе злополучный очередной съезд советов, или те, кто вместо органического вытеснения сыгравшей громадную роль, но отживающей уже свое время, революционной партизанщины, предпочел легкомысленный и авантюристский путь открытой войны с нею, в тылу у действовавших против Деникина ее частей.

Может быть, найдутся охотники разобраться во всех конфликтах между отдельными органами советской власти на Украине и гуляйпольской «вольницей» – они найдут богатый кляузный материал. Среди груды лжи и клеветы, которыми незаслуженно забросили идейное ядро махновцев, следует остановиться на обвинении в антисемитизме.

В последнее время все чаще и чаще повторяются такие явления, когда отдельные советские мандарины, желая оправдать какие-либо бессмысленные или преступные свои действия, ссылаются на существование угрозы еврейских погромов. Я видел много таких докладов, спекулирующих на отношении советской власти к погромам. Для примера вспомним печальной памяти Федора Дыбенко, оправдывавшего свои неистовства наличностью погромной агитации и угрозой еврейских погромов.

На Всеукраинском Съезде Волостных Исполкомов Наркомпрод Шлихтер (тот самый, у которого не нашлось пяти вагонов хлеба для Донбасса) заявил, что махновцы у него захватили мануфактуру и что сам Махно, отказываясь отпустить взамен не хлеб, потребовал будто бы у него удаления всех евреев из продовольственных организаций.

Из сведений, полученных мною от заслуживающих полного доверия ответственных работников-коммунистов Бердянского и Мелитопольского уездов, больше всего страдавших от близости махновского лагеря, этого своеобразного государства в государстве, не трудно заключить, что басни об антисемитизме Махно принадлежат тем, кто собственную никчемность и неудачи пытается свалить на чужую голову.