На воле

Дом преобразился лишь через два года после отъезда сына пустыни. Неизвестный хозяин распорядился вырубить акации и боярышник, среди которых целые поколения бичей находили приют. Там, где многочисленные бродяги справляли нужду, появился фонтан с толстозадым Амуром. Дом обнесли высокой кирпичной оградой, и любопытным нужно было взобраться на пятиметровую высоту, чтобы посмотреть, какого цвета брусчаткой выложена площадка перед домом.

Сократ покуривал сигарету и ждал, когда из изумрудного джипа выйдет парочка телохранителей. Они вышли и привычно осмотрелись. Один из них, долговязый, с тяжелой челюстью, какая, по мнению Ломброзо, характерна для прирожденных убийц, держал в руке кейс из черной кожи. Кейс был с сюрпризом — стоило нажать на Кнопку, как его крышка отбрасывалась в сторону сильной пружиной и в руку хозяина кейса сам прыгал автомат «узи».

Работу свою телохранители знали неплохо: прежде чем попасть к Сократу, они успели поработать в шестом управлении КГБ, где охраняли первых лиц государства. Один из них уверенно приблизился к калитке, с минуту ее осматривал и только после этого широко распахнул. Во дворе перед домом тоже не было ничего подозрительного — обычный идеальный порядок, если не считать смятой банки из-под пива, валявшейся у самого крыльца. Видимо, ребята из внутренней охраны баловались пивом на крыльце.

Помидор уверенно поспешил к машине шефа.

— Вячеслав Тимофеевич, все в порядке.

— Ну-ну, — недовольно буркнул Сократ и, опираясь на руку Помидора, вышел из машины. — Побудь пока здесь, — повернулся он к шоферу. — Я тебя позову.

— Понял.

Невысокий, но очень плечистый, в длинном светло-коричневом плаще, с раскованной походкой, Сократ производил впечатление уверенного в себе и сильного человека. По обе стороны от него шагали телохранители. Помидор предупредительно распахнул перед хозяином калитку. Сократ не удостоил Помидора даже взглядом, — работа у парня такая, за это и бабки получает нехилые, — и уверенно шагнул во двор. Позади раздался скрип — это второй телохранитель прикрыл за собой калитку.

Прогремевший взрыв выбил стекла в целом квартале. Помидора разорвало на куски — окровавленные ошметки разлетелись по всему двору. Другого, долговязого с тяжелой челюстью, взрывная волна швырнула прямо на Сократа. Именно это спасло авторитету жизнь.

Несколько мгновений, показавшихся ему вечностью, Сократ ожидал выстрелов. Он даже прикрыл глаза, чтобы не увидеть направленного ему в голову автоматного ствола, но от установившейся тишины звенело в ушах.

Долговязый был необычайно тяжел. С каким-то преувеличенным интересом он что-то рассматривал на серой брусчатке, и Сократ даже не сразу сообразил, что долговязый мертв. Он спихнул с себя мертвеца и, пошатываясь, поднялся на ноги.

На том месте, где еще минуту назад лежала смятая баночка из-под пива, образовалась воронка глубиной в полметра.

Навстречу Сократу бежал шофер с вытаращенными от страха глазами. Голова его казалась неимовернотянутой, и Сократ никак не мог сообразить, в чем дело — какой-то дикий оптический фокус. Шофер что-то кричал, размахивал руками, но Сократ его не понимал, и только когда тот приблизился вплотную и ухватил его за руку, Сократ разобрал слова:

— Вячеслав Тимофеевич, в машину!

Початок обхватил Сократа левой рукой, его правую руку закинул себе на плечи и поволок хозяина в сторону машины. Сократ едва шел, ноги его почти не слушались. Он ожидал, что позади прогремит очередь, но не услышал ничего, кроме стука крови в висках.

— Вячеслав Тимофеевич, еще немного, еще один шаг, — умолял шофер.

Сократ едва переставлял ноги, чувствуя, что силы его иссякают с каждым пройденным метром.

— Вот так, осторожненько, — бормотал шофер, укладывая Сократа на переднее сиденье.

— Что со мной, Саша? — простонал Сократ и не услышал собственного голоса.

— Потерпите, Вячеслав Тимофеевич.

— Куда везти, знаешь?

Шофер тяжело плюхнулся за руль, повернул ключ зажигания, и машина рванулась с места.

В себя Сократ пришел только к концу вторых суток. Контузия давала о себе знать: в голове так стучало, словно его лупили кувалдами по макушке. Ему оставалось только лежать на широком диване и вытаращенными глазами созерцать мелкие трещины на потолке.

Поначалу Сократ думал, что оглох навсегда, но уже через какое-то время услышал бой часов. Это били напольные часы в соседней комнате — антикварная безделица, за которую в прошлом году Сократ выложил мешок денек Если разобраться, то на эти деньги можно было не только скатать куда-нибудь в Таиланд, но и поиметь всех тамошних красавиц. Часы занимали едва ли не половину комнаты и гремели с такой устрашающей силой, словно хотели перепугать всех чертей в аду.

Приятно было сознавать, что вновь находишься в мире звуков. Знаменательно было то, что внешний мир ворвался в сознание Сократа не в образе сестры милосердия с капельницей в руках, а боем часов, возвестивших о том, что настало время жить.

Водитель Саша, уподобившись терпеливой сиделке, склонился над поверженным шефом и радостно ойкнул, когда Сократ поинтересовался:

— Который час?