На все четыре стороны

Мысли в голове ворочались вязко и без должного энтузиазма. Если быть до конца честным – вообще не хотелось ни о чем думать, кроме как о… сауне с молоком. И о чистых хрустящих простынях, непременно перекрахмаленных по заведенным во всех пионерлагерях Советского Союза традициям. Где-то в другой жизни остались и фашистские недобитки, и страшная черная пропасть Красной скалы, и кошмар ночного людоедства. Мысль, словно болезненная улитка, даже и не пыталась протягивать в ту сторону свои чуткие ложноножки, зная наверняка, что там было и непременно будет… больно. Психологический барьер неприятия болезненной реальности. Как раз этот механизм аварийной отдушины мыслительного процесса и приводит в ряде случаев мозговую деятельность к самоизоляции.

Поэтому возвращаюсь к ранее поставленному мною вопросу: «Я что, уже псих?»

Какая, к чертям, сауна с молоком? Откуда здесь вообще появились лубочный милиционер с не менее мультяшным фанатом старины Шварца? Между прочим, в этом времени Шварценеггер еще не пользуется мировой известностью. До «Конана-варвара» еще без малого семь лет! Неувязочка, однако, гражданин мозг.

Какие еще удобоваримые образы сгенерирует мне мое воспаленное сознание? Хоть и крайне измотанное, но не ставшее от этого менее заботливым к своему хозяину. Интересно, какой еще барьер изобретет мой рассудок, дабы уберечь измученную форму, его содержащую, от жестокого окружающего мира? И кстати, на каком этапе я уже оторвался от реальности? Что из пережитого мною раньше материально, а что придумано? Ведь такая гипотеза тоже имеет право на существование? И не намного меньшее, чем, скажем, бандеровец с обрезом или стадо свиней-людоедов.

Недаром я вспоминал, что панически боюсь высоты. Может быть, я там чокнулся? Над пропастью? А что, ну вот не пожелал мозг вместе со мной цепляться за веревочку над обрывом и… отключился. Шлет мне сейчас фальшивые импульсы прямо в рецепторы ощущений да подхихикивает где-то над беспомощным телом, давно уже красующимся в смирительной рубашке.

И не было вовсе ничего… страшного!

– Приехали! – объявил милиционер Толик-алкоголик.

Я крупно вздрогнул от неожиданности и наклонился к окошку.

Пропускной пункт пионерлагеря. Кованые ворота со шлагбаумом, пристройка; с другой стороны подобие боевого поста на заборе – балкончик, грибок; справа веранда для посетителей на лесном склоне, слева – высокий забор из пеноблоков. Все ярко выкрашено, смотрится празднично и приветливо. И… мультяшно.

Да, это «Горный», я его узнал.

Но ведь эту картинку я мог и сам спроецировать в собственном мозгу! Изображение со шлагбаумом просто хранится без моего ведома где-то глубоко в подкорке, а сейчас выскочило наружу, точнее – внутрь глазного нерва в виде тончайших электробиологических импульсов. Меня не обманешь! Мне этот пейзаж просто знаком.

Ворота нам открывает мужичок в милицейском сером камуфляже. Ничего не значит, он тоже не настоящий. Едем дальше!

По гладкому асфальту подъезжаем к двухэтажному административному зданию.

Здесь я устраиваю маленький скандал по факту категорического нежелания впредь кататься у кого бы то ни было «на ручках», ожидаемо становлюсь победителем и получаю в качестве трофея свои холодные и сырые одежды обратно, в кои и облачаюсь, внутренне содрогнувшись. Одно из одеял я все же милостиво оставляю у себя на плечах. Может, я все это кругом и придумал, но холод терпеть мне что-то поднадоело.

На своих двоих в сопровождении новых старых товарищей гордо захожу в холл.

Административная стойка размещена боком ко входным дверям, и поэтому я не сразу обращаю внимание на женщину, находящуюся на ресепшен.

А когда я ее замечаю и узнаю… почему-то вовсе и не удивляюсь.

Даже некоторым образом успокаиваюсь по поводу собственной психики.

Если кто-то этот сюр и придумал, то уж точно не я.

Потому что у приемного стеллажа ресепшен-сектора в элегантной черно-белой униформе персонала элитного загородного клуба мне приветливо улыбалась и даже разводила руки для дружеских обнимашек… все та же Диана Сергеевна.

Прочь сомнения!

Я вновь возвращаюсь в реальность.

Глава 40

Почти эпилог

Где-то я уже это все когда-то… слышал

– В этом и заключается моя привлекательность? В твердолобости?

– Не утрируйте, Виктор Анатольевич. Упрямство – лишь один из факторов.

– Тогда второй фактор – вредность.

– Даже спорить не буду…

Мы с Дианой сидим в шезлонгах на высоком крыльце гостевого коттеджа, спрятанного в самом дальнем уголке территории пионерлагеря. Оба укутаны в пушистые пледы, на ногах толстые вязаные носки с начесом. На треугольном журнальном столике дымится кофе в фарфоровых чашках, скучают горки печенья в вазах, рядом с ними оплывают кремовыми боками аппетитные пирожные. Только я, к сожалению, давным-давно уже наелся. Все сладости мира в этот живот не запихаешь, несмотря на его эластичность.

А еще я очень хорошо выспался. И двух суток не прошло!