На всей скорости

— Лиз, так в чем проблема, я понять не могу? Ты взрослая свободная женщина, он не женатый, без обязательств. Зачем мудрить? Зачем выдумывать! Переспите и дело с концом.

— Для тебя все так просто.

— Все трудности — в твоей голове.

— Сказала так, словно это ты, а не я, потеряла любимого и ребенка.

Лера поджала губы и горько усмехнулась.

— Мне попросить за это прощения?

— Прости, Лера. Прости, я не должна была так говорить…

— Знаешь, подруга… Все скорбят по-своему. Ирвин был моим другом и то, что случилось, стало для всех ударом. Но что бы он сказал, будь сейчас здесь?

— Чтобы верила, Лера! И надеялась, — ответила без запинки.

— На что надеялась? На чудо? Он живет на аппаратах! У него мозг умер, Лиза! Умер мозг! Ты можешь это понять? Если ты перестанешь перечислять деньги, то его отключат и смогут похоронить. То, что ты делаешь сейчас — это ненормально! Нормальные люди так не поступают! Ты не даешь ни себе спокойно жить, ни матери Ирвина, ты даже ему спокойно уйти не даешь! — Лера подскочила, и стул с грохотом свалился за ее спиной. А я ловила каждое слово, как острый кинжал. Ловила и не сопротивлялась, получая удар за ударом. — Вдобавок, ты своей скорбью терроризируешь всех вокруг. Эммерсона, себя, меня, Майера теперь! Мы поняли, что тебе плохо! Все поняли. Так тогда напейся таблеток и пусть тебя закопают рядом с Ирвином, все будет больше толку, чем от такой жизни, как сейчас!

Когда Лера закончила кричать и осознала, что сказала, было уже поздно. Она закрыла рот ладошкой, глядя на мои безмолвные слезы. Между нами пролегла глубокая пропасть и сейчас, когда мой мир снова дал трещину, я не знала, как эту пропасть преодолеть.

— Лиза, я не это имела в виду, я…

— Не надо, — подняла указательный палец. — Не надо, Лера. Ты достаточно сказала. Достаточно. Помолчим, хорошо?

— Лиза.

— Тсс… Помолчим.

Я вернулась в свою комнату, собрала вещи под Лерины извинения, просто скидала первое, что попалось, а потом вышла из квартиры и попросила Александра отвезти меня на работу. Не знаю, почему на работу. Я не хочу оставаться дома. Не хочу ехать в отель. Ничего не хочу. На меня накатилась такая апатия, что даже сама жизнь стала в тягость.

Слова Леры, едкие, острые, отравляющие, впивались в душу ядовитыми стрелами.

«Так тогда напейся таблеток и пусть тебя закопают рядом с Ирвином, все будет больше толку, чем от такой жизни, как сейчас!»

Уверена, она наговорила это на эмоциях, но именно в такие моменты у человека прорываются его настоящие мысли. Не те, что проходят многочисленные фильтры цензуры со стороны разума и предусмотрительности, а те, что в душе.

— Вы уверены? — все, что спросил Александр за время нашей поездки.

Автомобиль остановился на закрытой парковке Аскер, где каких-то пару дней назад случилась стрельба. Уже ничто не напоминало о недавнем происшествии, и даже дырки от пуль в стенах уже заделали.

— Сейчас я ни в чем не уверена, Александр.

Мужчина проводил меня на последний этаж и сдал под опеку другого охранника. Тишина офиса, завораживающий вид, открывающийся из окна — успокаивали. Обхватив себя руками, я некоторое время стояла, наблюдая за дремлющим городом, а потом свернулась калачиком на диване и уснула.

12

Мне снились странные сны. Сначала я куда-то бежала, затем летела не то на крыльях, не то на каком-то летательном аппарате, а потом упала. Так, как это бывает во снах. Резко, неожиданно, остро. Вздрогнула так сильно, что проснулась и натолкнулась на хмурый взгляд Майера. Сплю все еще?

Прислонившись к моему столу, он стоял, скрестив руки на груди, и наблюдал за мной. Наблюдал, как я сплю!

— Это жутко, — первое что сказала, присаживаясь и разминая затекшую шею. Спать на офисном диване — то еще удовольствие. Голова трещала, спину ломило, в глазах рябило. Такое чувство, что это похмелье, а не недосып.

— Это тоже жутко, — абстрактно заметил босс и, прежде, чем я успела хоть как-то оправдаться, учтиво поинтересовался: — кофе?

— Что? А… Кофе. Да, конечно. Дайте мне минутку, я сейчас приведу себя в порядок и сделаю вам кофе.

Майер вздохнул, подошел и протянул мне картонный стаканчик из моей любимой кофейни. Посмотрела на стакан, на босса, снова на стакан. Совсем уж странная ситуация, поэтому приняла напиток, сделала глоток.

— Откуда вы знаете, что я люблю моккачино с карамельным сиропом?

И пью его исключительно во время обострения депрессий.

— У меня есть свои каналы, Елизавета Павловна.

Ну, конечно же. Александр! Было бы странно, не сообщи он боссу, что охраняемый объект прибыл в офис в середине ночи, заплаканный и в плаще поверх домашней пижамы.

Твою ж…

— Кажется, мне нужно переодеться.

— Было бы неплохо, — согласился босс. — И через пятнадцать минут зайдите ко мне.

— Конечно. Простите за это и… Спасибо за кофе.

Босс хмыкнул и скрылся в своем кабинете.

Жесть. Другого слова для того, что сейчас произошло, у меня просто нет. Есть, точнее, но оно не печатное.