На всей скорости

Душ помог привести мысли в порядок, но я вспомнила все, что случилось вчера вечером. Вообще все. И мой побег, и рыдания под фонарем в окружении охраны, и выяснение отношений, и свою просьбу остаться со мной, пока не усну. Все вспомнила. Пожалуй, я в своей жизни так не краснела даже перед матерью, когда совершала шалости. У меня сейчас даже уши горели, и исключительно прохладная вода не давала случиться пожару.

Мылась я долго. Слишком долго. Будь в ванной комнате окно, я бы через него вылезла и прямо в полотенце до Сочи убежала. Не хочу выходить! Но, как бы мне ни хотелось, скрываться в ванной вечно не получится. Такого же мнения и босс придерживался.

— Елизавета Павловна, у вас там все в порядке?

Выключила душ и ответила:

— Да, все хорошо. Я уже выхожу.

— Принесли завтрак. Каша, яичница, тосты?

— Да.

Что да — так и не поняла. Просто ответила, лишь бы ответить. Долго сушила волосы, раз пять вытерлась полотенцем, надела обратно пеньюар. В таком перед боссом, вообще-то, не ходят, так ведь я планировала в отдельном номере ночевать, а не в одной кровати.

Дверь все же открыла, выглянула. В спальне никого. Быстро переоделась, заколола волосы в высокий хвост, немного подкрасила губы и глаза, добавила румян, чтобы скрыть бледность. Вот теперь на человека похожа, можно выходить.

Майер уже сидел в гостиной, читал газету. Свежий, отдохнувший. Выглядел словно Бог, сошедший с Олимпа, чтобы разделить со мной чашечку утреннего кофе. И как ему только удается? Он душу дьяволу что ли продал? Это преступление так хорошо по утрам выглядеть.

— Все в порядке? — босс оторвался от чтения и посмотрел на меня поверх газеты. — Присаживайтесь, завтракайте. У нас сегодня много дел на заводе. В основном, бумажная волокита, но мне понадобится ваша помощь на собеседовании. Вы хорошо разбираетесь в людях, дадите свои замечания по поводу кандидатов.

— Хорошо, — села за стол, не зная, как воспринимать поведение Андрея Михайловича. Он действительно такой хороший актер? Правда делает вид, словно ничего не случилось?

Посмотрела на стол. Такое чувство, что завтракать мы не вдвоем, а вшестером будем.

— Мы ждем гостей?

— Гостей? — босс снова оторвался от газеты. — А, вы об этом. Вы, кажется, не определились, чего хотите. Решил предоставить вам выбор.

Внимательно смотрела на босса, пытаясь понять, о чем он сейчас говорит. О завтраке или в его словах потайной смысл?

Нет. Я так больше не могу. Как минимум, следует извиниться.

— Андрей Михайлович, — опустила взгляд на скрещенные пальцы, чувствуя себя провинившейся школьницей. — Я хотела извиниться за вчерашнее, я…

— Вы сейчас о работе? — Майер отложил газету и принялся за яичницу. Не ел без меня.

— Нет, не о работе.

— В таком случае, это неважно. Передайте кетчуп, пожалуйста.

Передала. Долго наблюдала, как Андрей Михайлович ест. Неторопливо, спокойно. Даже на руку облокотилась. Словно на горящий огонь смотрю.

— У вас все остынет.

— Что? А, еда…

И снова не уверена, что он все-таки о еде. Остынет. Очень надеюсь, что горячность моих воспоминаний все же остынет. Что раны затянутся. Что я смогу пережить то, что не дает мне двигаться вперед.

Что ж, Лиза. Переворачиваем лист. Вот, перед тобой свежая страница. Второй шанс, который, вообще-то, мало кому в жизни выпадает. Не напортачь в этот раз. Сделай все правильно.

И это были лучшие два дня за последние годы моей жизни. Мы почти все время провели на заводе. Проводили интервью, собеседования, испытания, тесты с кандидатами на должность нового директора. Беседовали с работниками, изучали действительные показатели деятельности и масштаб катастрофы. Уголовное дело все же пришлось возбудить, обнаружили факты растраты, присвоения и мошенничества на довольно крупные суммы. Ручку в золотом корпусе и мебель из реликтовых деревьев из кабинета Гордеева изъяли как вещественные доказательства, счета его арестовали, самого на домашний арест посадили. На что только не пойдут люди ради денег. Воровал отпускные и больничные работников, подделывал подписи, приказы и заявления. Настоящий непонятный артист, играющий в своей сольной пьесе. Правда закончилась она не так, как Гордеев планировал.

В Сочи мы вернулись уставшие, но довольные поездкой. О случившемся на благотворительном вечере не вспоминали. Один раз поужинали с Эрной и Кристиной, но, видимо, Андрей Михайлович провел со своими родственницами профилактическую беседу, поскольку о злополучном вечере никто не вспоминал. Конечно, ни мать, ни сестра Майера моего позора не видели, но я все равно не сразу отважилась на этот ужин. В результате — получила уйму удовольствия от беседы с интересными умными женщинами. Мы обменялись номерами и решили, что в Сочи обязательно еще встретимся. Кристина бывает там иногда, а Эрна — живет большую часть времени в нашем солнечном крае.

После сопливо-дождливой Москвы настоящее блаженство вернуться в укутанный теплыми сумерками родной город. Майер подвез до дома. Обошлось без натянутого прощания, все прошло естественно. На завтра мне дали выходной, но, разумеется, видела я эти выходные в одном месте.