На закате

Закончив двадцать третий псалом, мистер Грейсон захлопнул старенькую Библию в кожаном переплете.

– Если вы готовы, Ма…

Миссис Лэнгстон молча нагнулась, взяла горсть земли и развеяла над телом своего мертвого сына. Ее примеру последовали дети. Когда очередь дошла до Буббы, он с ужасом заглянул в могилу, издал сдавленный крик и, как безумный, бросился в лес. Проводив сына глазами, Ма обернулась к мужу.

– Теперь ты, Зик, – сказала она. Мистер Лэнгстон очнулся, взял горсть земли и бросил ее в могилу с таким видом, будто все происходящее не имело к нему никакого отношения.

Один за другим переселенцы потянулись в лагерь, и вскоре у могилы остались лишь родственники, Лидия да мистер Грейсон.

– Не буду вас торопить. Сегодня вряд ли кто-нибудь настроен ехать дальше. Когда попрощаетесь, я пришлю мужчин, чтобы они… гм-м… привели все в порядок, – обратился к Ма мистер Грейсон. Та лишь молча кивнула.

Лидия обняла членов безутешного семейства и в сопровождении мистера Грейсона направилась домой. Сейчас ей очень не хватало Росса. Будь он рядом, она бы легче перенесла эту ужасную трагедию. Росс наверняка помог бы и Буббе справиться с горем.

Мысль о том, что жизнелюбивого сорванца Люка больше нет на свете, наполняла сердце Лидии неизбывной печалью. Ей хотелось выплакаться вволю у Росса на груди. Но он был далеко. Значит, она должна держаться и по возможности облегчить Лэнгстонам горечь утраты. Ведь они от всей души опекали ее, когда она нуждалась в помощи. Настал черед Лидии помочь им.

Вернувшись в лагерь, Лидия обнаружила, что смерть Люка не только повергла в ужас переселенцев, но и повлекла за собой серьезные последствия. Накануне вечером, когда Мозес принес тело в лагерь, не удалось ничего предпринять. Ближайший город, где был шериф, находился в двадцати милях. Чтобы добраться туда, пришлось бы ехать по незнакомой местности, к тому же кишевшей федеральными войсками.

Вот почему мистер Грейсон отправил своего человека лишь на рассвете. Вернувшись, тот сообщил, что не смог связаться с шерифом. По словам мистера Симса, шериф отправился по делам в другой конец графства, и его ожидают не раньше чем через неделю. Помощник шерифа наотрез отказался покидать свой пост.

– В этих краях никогда не случалось подобных преступлений, – продолжал мистер Симс. – Помощник шерифа считает… гм… что нам надо поискать ближе…

– Иными словами, он предполагает, что это сделал кто-то из наших? – не веря своим ушам, уточнил мистер Грейсон.

– У меня сложилось такое впечатление. Конечно, я с ним не согласился, но…

– Мне кое-что пришло в голову. – Резкий голос Леоны Уоткинс прервал беседу мужчин. Взоры всех присутствующих устремились на нее. Запахнувшись в шаль и гордо выпрямившись, чтобы придать вес своим словам, тощая дама пояснила: – Вчера я видела, как кто-то шнырял по лесу, и тут же об этом забыла, но теперь, когда парнишка Лэнгстонов мертв, считаю своим христианским долгом довести этот факт до общего сведения.

Джесс Уоткинс нервно переминался с ноги на ногу. У Лидии давно сложилось впечатление, что этот человек боится не только своей жены, но и собственной тени. Рядом со скучающим видом стояла Присцилла.

– Леона, ты же не можешь утверждать…

– Помолчи, Джесс. Люди имеют право знать, что среди них, возможно, скрывается убийца.

Все дружно ахнули.

– Уж не думаете ли вы, миссис Уоткинс, что кто-то из наших спутников убил Люка? – воскликнул пораженный мистер Грейсон.

Леона обвела присутствующих узенькими, как щелочки, глазами. Она явно наслаждалась тем, что оказалась в центре внимания, пусть даже по такому трагическому поводу.

– А кто принес тело в лагерь и при этом сам вымазался в крови с ног до головы?

– Мозес? – ахнула Лидия. – Вы подозреваете, что Мозес убил Люка? По-вашему, он способен кого-нибудь убить?

– Нам не интересно твое мнение, – оборвала ее Уоткинша, в упор глядя на Мозеса. Те, кто стоял рядом, разом расступились и с таким подозрением уставились на негра, будто видели его в первый раз, а не провели с ним в пути несколько недель.

– Вчера, направляясь через лес к реке, я встретила его. – Глаза Леоны злобно блеснули, источая ненависть. – Говорю вам – он и есть убийца!

Сердце Лидии неистово колотилось. Ей казалось, что все это происходит во сне. Только бы поскорее проснуться и ощутить рядом с собой надежное сильное тело Росса!

– С чего Мозесу вдруг понадобилось убивать? – усомнился кто-то из переселенцев.

– Он же бывший раб. А теперь стал свободным, и у него появилась мания – убивать белых. Я не раз замечала, как он смотрит на меня и мою дочь. От этого взгляда кровь стынет в жилах!

– Глупости! – выкрикнула Лидия, но ее голос потонул в шуме.

Между тем сам виновник спора затравленно озирался по сторонам. Всю жизнь Мозес прожил под защитой семьи Хиллов, но ему приходилось слышать о «ночных всадниках» [1] , терроризировавших свободных негров. Однажды он сам стал свидетелем того, как возбужденная толпа линчевала черного, подозреваемого в менее серьезном преступлении, чем убийство белого ребенка.