На земле живых (СИ)

  -Нисколько не сомневаюсь. Но подумайте, Эммануэль, к вам приходит Морис, который на самом деле некто совсем другой, и спрашивает о чём-то сокровенном. Вы отвечаете... Или Симона попросит прийти к ней на помощь, и вы оказываетесь в ловушке... А сколько ещё вариантов...

  Эммануэль выслушал молча, потом - пожал плечами.

  - Нельзя жить, не доверяя никому... Да и как защититься?

  - Этот человек, как я понял, может принять только облик другого. Только облик. Пришедший к Моозесу избегал разговоров и расспросов. Пробыл считанные минуты. Может, время его пребывания в чужом облике ограничено? Чем? Но, если это был Виллигут, то он просто мог заворожить Моозеса, внушить тому, что тот видит меня... В любом случае, завтра утром приедет де Невер, и нам нужно обдумать, как действовать. Нужно иметь особые знаки узнавания.

  - Как вы это себе представляете?

  - Проще простого. Я и вы, вы и Невер, Невер и я, я и Риммон, - все мы должны договориться друг с другом. Если мы остаемся наедине, я спрашиваю вас, допустим, 'Сколько стоит звезда Давида?' - вы отвечаете: 'Не дороже звезды Мегрец' - и я буду знать, что передо мной - вы. Кроме нас двоих, об этом никто не должен знать. Со стариком Моозесом я на этот счет уже договорился.

  - Понимаю, но тогда вам придётся посвятить Сирраха во всё.

  - Да. Но вы меня убедили. И в самом деле, кому-то же надо доверять. Он ко мне расположен. Я даже восхищаю его - эрудицией и пониманием некоторых пока недоступных ему вещей. Нет-нет, он более чем умён, но обстоятельства его жизни не всегда благоприятствовали ему. И не он убил Лили и Виллигута, хотя и отнёсся к гибели последнего с трогательным равнодушием, что же касается Лили, то не могу осудить его за нескрываемое ликование. Тут, кстати, дело не в мстительности. Ведь теперь та не проболтается его дорогой Эстель об их интрижке, чего он сильно опасался. Ну, а сам он ни сонный, ни пьяный о том не проговорится. И не он был у Моозеса. Он никогда вообще не был в той части города. Он тут не причём. - Хамал помолчал, затем вновь заговорил. - Нужно всё же постараться понять, кто это. Нищих здесь было всего двое - вы и Виллигут. Да ещё Митгарт практически разорён. Но, боюсь, это не причина убийств. Как понять - есть ли у вора подлинная нужда в деньгах или это просто стремление стать ещё богаче? И действительно ли Лили убита из-за побрякушек? Или, что мне представляется не менее вероятным, с ней свели счеты за её, так сказать, 'лярвистость'? Но в последний месяц никто, кроме Мормо, не якшался с этой пиявкой, а он здесь тоже не причём. Поди, разберись. - Он глубоко вздохнул. - А главное-то - кто был у Моозеса??

  - А кто мог знать о вашем знакомстве с этим ювелиром?

  - Я уже думал об этом. Все. Как-то на вечеринке у Невера Лили спросила меня об этом перстне. Я ответил, что это подарок ювелира Моозеса, друга моего деда. Там были все, - Хамал поморщился и неожиданно спросил, - как вы вообще можете верить в Бога, когда кругом столько дьявольщины и зла?

  - Зло - не кругом. Разве это - зло? - Эммануэль показал за окно, где в инее, словно заколдованные, серебрились древесные ветви. - Зло - внутри нас. Но уничтожение зла, то есть нас, несовместимо с милосердием Божьим. Каким бы ни был сын - отец будет пытаться, любя, вразумить его. Если я не могу быть совершенным, причём тут Бог?

  - Теодицея...

  - Теодицея как таковая - результат ошибочного мышления, Хамал. Бог есть беспредельно совершенная Личность, а если Виллигуту нравилось быть женщиной, то это проблемы Виллигута, а не Бога. Генриху, надо полагать, было известно, что Бог считает содомию мерзостью. Но он остался содомитом. Меня никто не ставил судьей над ним, но с чего я должен осуждать Бога? Странная логика.

  - Но ведь есть и жертвы... Несчастные совращённые, невинно убиенные...

  - Богом совращённые? Богом убиенные?

  - Бог это допустил.

  - Чтобы не допустить совращения невинного, надо уничтожить совращающего. Но ведь и Лили когда-то была чиста и невинна. Чтобы не допустить дальнейшего, её нужно было уничтожить в колыбели. И тогда вы сказали бы, что Бог допустил гибель невинного и чистого существа, 'и оправдана премудрость чадами ея'.

  Хамал грустно и недоверчиво усмехнулся.

  - Я вообще заметил удивительную вещь, - горячо продолжил Эммануэль, - чтобы понять, что есть человек, его надо спросить о Боге. И высказанное мнение: вся градация - от праздного безмыслия и отрицания до трепетной любви - скажет о человеке больше, чем многолетняя дружба, сотня совместных вечеров и задушевных бесед. Безошибочно.

  - И как вы определите ...Мориса ... и меня?