На звук пушек

Однако даже новичок Бомон, как работник полигона, знал, что «секретные орудия» – это митральезы-картечницы, изобретенные начальником оружейных мастерских в Мёдоне полковником Реффи. Служащие стрельбища слышали выстрелы и могли наблюдать результаты этих стрельб в виде изрешеченных мишеней. А уж отличить пушечный выстрел от залпа винтовочного калибра, на полигоне могли все. Тем более что там работали люди, ездившие в 1863 году по указанию майора Мальдона из Артиллерийского комитета в США, чтобы ознакомиться с картечницей Гатлинга. А также те, кто участвовал в испытаниях митральезы бельгийца Жозефа Монтеньи, происходившие в том же 1863-м году здесь же, на полигоне. К тому же Мёдон располагался совсем рядом, половина работников была оттуда родом или жила там. Многие имели знакомых, а то и родственников среди мастеровых-оружейников. Поэтому для служащих стрельбища «секретное орудие» не было таким уж секретным.

Но вот видеть воочию орудие Бомону пришлось впервые.

– Вундерваффе, – почему-то на немецком прокомментировал он увиденное.

– Действительно «чудо-оружие», – согласился Шеварди. – Император возлагает на него большие надежды.

* * *

Прекрасным летним днем 1869 года Бомон в компании семейства Шеварди отправился в Париж, чтобы дамы имели возможность окунуться в культурную жизнь столицы. А попросту говоря объездить парижские пассажи, где располагались модные салоны, популярные магазины и кафе, соседствуя с картинными галереями и театрами.

Подполковник, своим военным опытом, сразу оценил все перспективы воскресного анабасиса[29] и рассудил, что скрасить тяготы похода ему поможет беседа с приятным собеседником. Свой выбор он остановил на Жорже. Тем более, что по совету Шеварди Жорж справил себе не слишком дорогой, но при этом в очень стильный костюм, который носил с большим изяществом. «Доброму вору все в пору

[30]», – сказал портной, прилаживая по фигуре заказчика готовый костюм. Надо сказать: даже в покупном платье Бомон смотрелся лучше, чем многие в сшитом под заказ у дорогих мастеров. Такого приличным господам не зазорно и в коляску пригласить. Вот и пригласили.

Осмотр и покупки, как и полагается, начали с галереи Вивьен. Пока дамы исследовали магазины, мужчины присели за столиком кафе, чтобы выпить чашечку кофе.

– Помнится, ты читал «Подлинные тайны Парижа» и «Записки» Видока? – спросил Шеварди. – Тогда тебе, неверно, будет интересно, в этом месте, в доме номер 13, жил создатель Сюрте.

– Маркиз! Капитан Монтеймар! – неожиданно окликнул Шеварди, проходивший мимо мужчина, одетый в деловой костюм. – Тебя ли я вижу? Как твои дела, дружище?

В одной руке мужчина держал кожаную папку, а в кулаке другой были зажаты какие-то бумажные листки.

– Добрый день, Огюст! Рад тебя видеть!

– Удалось тебе вернуться на службу?

– Да. Я уже не капитан, а подполковник.

– О! – удивился Огюст. – Уверен, что это твой не последний чин.

– А ты все играешь на бирже?

– А что делать, если на офицерскую пенсию нельзя прожить.

– И успешно?

– Свою сотню франков в день получаю. Согласись – неплохо?

– Уж побольше жалования подполковника, – усмехнулся Шеварди.

– Тебе-то на что жаловаться? У тебя наследство!

– А здесь как оказался?

– Вот, – Огюст встряхнул зажатыми в руке листками. – Несу клиенту ордера. Впрочем…

Огюст решительно бросил папку на стол и пододвинул к себе стул, но тут же вскочил и бросился к проходившей мимо паре:

– Добрый день, мадам! – Огюст кулаком с зажатыми бумагами притронулся к цилиндру, делая вид, что приподнимает его. – Месье Верн! Когда вновь отправитесь в очередное путешествие? Что пишут вам знакомые из Лондона?

Шеварди обратил внимание, что Бомон пристально смотрит на знакомого Огюста, мужчину лет сорока с аккуратной бородкой.

Мужчина что-то негромко сказал Огюсту, после чего тот поклонился и вернулся к столику.

– Это месье Верн, известный путешественник и литератор. Он два года жил в Англии.

– Это случайно не тот Жюль Верн, роман которого «Дети капитана Гранта» вышел недавно? – заинтересовался Шеварди.

– Да, его зовут Жюль Габриэль. Когда-то мы вместе начинали на Парижской бирже в конторе у Фернана Эггли. Чтобы купить себе место, мне потребовалось одолжить 100 тысяч[31]! Сумасшедшие деньги! Да… Мы с Жюлем тогда были в долгах, как в шелках, но надо сказать, что очень неплохо зарабатывали.

– Извините, – вмешался в разговор Бомон, – а что с лицом у месье Верна? Случайно не паралич лицевого нерва?

– Совершенно верно, – Огюст только теперь обратил внимание на спутника своего полкового товарища. – Это последствия воспаления среднего уха. Но ничего страшного. Я помню, у Жюля и раньше случались приступы этой болезни. Раз или два. В конце концов все приходило в норму.

– Значит, это лечится? – спросил Бомон.

– Это вам лучше поинтересоваться у врачей.

Шеварди, помнивший, что его дядюшка не излечился от сходной болезни до самой смерти, поспешил перевести беседу на другую тему.

– А почему из всех путешествий месье Верна, ты выделил именно Англию, сказав, что он там жил?