На звук пушек

– Бог, может, услышит твои молитвы, посмотрим, что скажут святые.[46]

Глава 6. Прощай, гражданка

Франция, Париж, 31 июля 1870 г.

В последний день июля 1870 года странный обоз проехал по улицам Парижа, держа генеральный курс на Пантеон. Но, не доезжая двух кварталов до этой усыпальницы философов и генералов, колонна свернула на улицу Ирланде. Отчего узкая улочка, уцелевшая после новаций барона Османа, оказалась от начала до конца запружена разномастными повозками, непривычными фаэтонами и тремя орудийными лафетами. Последние выглядели весьма и весьма необычно, так как вместо пушки на них были установлены короткие бревна с утяжелениями. Однако, не вызывала сомнений принадлежность обоза к армии. На облучках повозок и лафетов большей частью сидели солдаты, хотя и мужчин в гражданской одежде тоже присутствовали. Все они, и повозки и люди, были покрыты пылью. Было видно, что они проделали долгий и нелегкий путь.

Привлеченные грохотом в окна домов стали выглядывать обыватели, недоумевая, чтобы это могло значить.

С облучка передовой повозки соскочил Жорж Бомон. Он был в одежде напоминающей как военную форму, так и охотничий костюм: крепкой, немаркой, удобной. Сходной с той, в которую он был одет год назад, во время визита императора Наполеона III на полигон под Версалем. Но из материала попроще и без богатой отделки. Одежда идеально подходила для дальних поездок, однако выглядела несколько неуместной в воскресный день в центре Парижа.

У подъезда одного из домов стоял Шеварди в парадной форме подполковника гвардейских конных егерей и орденом Почетного легиона на груди.

– Доброе утро, мой друг! Вы прибыли очень вовремя! – воскликнул офицер, увидев Бомона. – Ожидайте меня здесь!

После чего офицер, прихрамывая и опираясь на тросточку, скрылся в подьезде.

Некоторое время он вернулся в сопровождении господина весьма преклонных лет. Совершенно седой старик с белой бородой, в черном домашнем пиджаке с темным шейным галстуком и светлых брюках, был никем иным как генералом де Ла Хитте[47]. Бомон видел его несколько раз на полигоне. И хотя сейчас Хитте был не в генеральском мундире, Жорж легко его узнал.

– …и как видите, господин виконт, – офицер продолжил разговор, начатый еще в доме, – все повозки в исправном состоянии и в том же количестве, в котором они отправились в испытательный пробег.

– Подполковник, я не понимаю: чего вы от меня хотите? Я уже не возглавляю артиллерийский комитет. Я ничем не могу вам помочь.

– О! Все, что мне нужно: записка в две строчки для генерала Форджо[48] с вашей оценкой испытательного пробега.

– Но почему в воскресенье?

– Война не знает выходных.

– Нас с вами, подполковник, это не касается. Сейчас наша с вами служба – просто вид почетной отставки. Вроде и при деле, но ни к чему серьезному уже хода нет.

– Я вновь на действительной службе!

– О! – удивился генерал, не находя подходящих слов.

– Я вновь в действующей армии, и потому тороплюсь завершить все порученные мне дела.

– Это похвально, но все равно не объясняет, почему вы побеспокоили меня в воскресенье. Артиллерийский комитет все равно не начнет работать раньше воскресенья.

– Генерал Форджо получил назначение в 1-й корпус маршала Мак-Магона и отправляется в Страсбург. А назначения нового куратора испытаний придется несколько дней. У меня на это нет времени.

– Ну, хорошо, – сдался старый генерал. – Пойдемте в дом, я напишу вам записку.

На улице подполковник появился через несколько минут, с довольным видом помахивая в воздухе листком бумаги.

– Пойдемте, Бомон, – позвал Шеварди. – Моя коляска стоит за углом. Я так и знал, что вы своим обозом перегородите всю улицу.

– Зачем такая спешка? Нам бы хотя бы умыться и привести в себя в порядок после дороги.

– Ни в коем случае! Сейчас мы едем генералу Форджо. Он должен видеть, что вы прямо с марша. Чем больше на вас пыли и грязи, тем лучше. Лишь бы повозки были в исправности. У меня есть для него записка генерала виконта де Ла Хитте, которого Форджо безмерно уважает. Кроме того, буду давить на то, что нельзя покидать занимаемый пост, не сдав дела как положено. А он как раз и отвечал в артиллерийском комитете за проведение наших испытаний. Кроме того, он, как и я из Иксов. Это тоже в копилку. Так что уж подпись Фарджо под актом испытаний мы получим. А затем и за других членов комиссии примемся.

– Но почему нельзя всё это сделать завтра, когда они все соберутся в министерстве?

– Когда эти бараны собираются в стадо, их упрямство не может перебороть даже император. Поэтому мы будем их отлавливать поодиночке. В их выходной день, который они хотели бы посвятить собственным делам.

Бомон тяжело вздохнул. После долгого и тяжёлого пути, который они проделали в рекордные сроки, не зная отдыха, хотелось помыться, нормально поесть и лечь спать. Но теперь предстояло таскаться целый день по всему Парижу.

– Кстати, Бомон, поздравляю! Вы опять на военной службе!

– Что?!