Набат

— Так попробуй сам, — сказал в ответ экскаваторщик. Надо было выбить палец из гусеницы, и Криц со всего размаха ударил по нему. Удар был сильный, и кувалда немного зацепила саму гусеницу. От нее отлетел маленький кусочек и попал прямо в глаз Крицу. От дикой боли парень взвыл, схватился обеими руками за голову и упал коленями в грязь.

Николай Макарчук остановил легковую машину, которая шла в город. Хозяин ее сначала не хотел слушать о попутчиках, но, увидев Крица, открыл дверцу. В машину сели Иван Александрович, Федор и Николай. Криц уже не стонал. Наклонившись к боковому стеклу, он по-прежнему закрывал глаз рукой.

Только началась практика — и вот на тебе, такая неприятность. О происшествии надо сообщить в училище, в управление. Начнется скандал, которого и врагу не пожелаешь. «Твоё счастье, Иван, если глаз останется у парня, — подумал мастер, — иначе пиши заявление».

Медленно, очень медленно ехали «Жигули», а затылок хозяина был спокоен, почти торжественно исчезали сзади столбы, деревья, дома, а города все не было.

— Быстрее бы… — сказал Макарчук и повернул голову к мастеру.

— Я больше ста километров в час ехать не могу, — ответил водитель. — Где это его так?

Но все промолчали. Каждый посчитал вопрос бестолковым. Федор подумал, что если б работали на линии, то ничего с Василем не случилось бы, или, если бы не ленился, а делал то, что сказали, тоже обошлось бы. «Пивом торговать, — вспомнил Розум. — Теперь ты, наверное, этим будешь заниматься».

В городской больнице врач, немолодой человек с веселым грузинским лицом, которого санитарка назвала Георгием Мирабовичем, осмотрел больного, чмокнул и приказал переодевать Василя в больничное.

— А может, не надо? — дрожащим голосом попросил Криц.

— Давай, давай… Кто вы? — спросил врач, когда Василь с санитаркой вышли из приемного покоя.

— Товарищи, — сказал Макарчук и посмотрел на мастера.

— Он учащийся, — добавил Иван Александрович, — а я — мастер училища… Что с глазом, доктор?

— Пока ничего сказать не могу, — развел руками врач. — Приходите позже.

Из больницы они зашли в управление. Мастер решил о случившемся сразу сообщить руководству. Начальник, Кардаш, был на месте. Черные брови приподнялись, большая бритая голова была неподвижной. Глаза смотрели бесстрастно, будто не человек стоял перед ним, а стена. Но вот загорелся в глазах огонек интереса.

Кардаш пригласил сесть в широкое уютное кресло.

— Помню вас. Собирался на прошлой неделе в гости.

— У нас происшествие, — сказал Иван Александрович и отвел взгляд.

— Что такое? — Кардаш поднялся из-за стола и сел напротив мастера. — Рассказывайте!

Когда Иван Александрович закончил, он пожал плечами.

— Это происшествие управления не касается. Оно произошло не во время работы. Здесь нарушение техники безопасности и недисциплинированность вашего учащегося. Пусть этим занимается ваше непосредственное начальство… Ну, ну, не надо злиться, — остановил он мастера. — Безуслозно, мы все сделаем. Я сам позвоню в училище, поговорю с директором, чтобы на вас сильно не ругался. Скоро поможем людьми, и вам станет легче, но пока — извините!

…Из училища получили телеграмму, что выезжает комиссия. Иван Александрович должен был ее встретить и устроить жилье.

— Пиши пропало, — сказал Богдан. — Поедет ваш Иван Александрович домой, и я буду ваш единственный начальник. Вот уж покомандую! Вы у меня, салаги, не только линию, но и электростанцию построите.

Федор внимательно посмотрел на него. Воротник рубашки у Богдана был почти оторван, на фуфайке — одна пуговица.

— Попросил бы, Василь, Тэклю, чтобы зашила рубашку, — сказал Федор.

— Один раз Марку женить, — пошутил Яков.

— Молчи, — процедил сквозь зубы Богдан. — Яму под столб ты выкопал?

— Еще нет, успею. — Казакевич достал сигарету и демонстративно закурил.

Богдан подошел к нему, вырвал сигарету:

— Бегом в яму! Языком работаешь хорошо, а лопата тяжелая!

— Зачем так? — сказал Федор. — Злой ты, Богдан, как…

— Как кто? — закричал Богдан. — Я здесь начальник или кто?

6

Среди пассажиров, которые вышли этим утром из автобуса, что пришел из города, был и Аполлинар Константинович, по кличке Фантомас. В командировку он надел свое старое кожаное пальто, в котором в молодые годы поездил по Сибири. И шел по деревне этаким интеллигентом, зубром. Увидев столбы, тянувшиеся чередой, перерытую землю, многочисленные следы строительства, Аполлинар Константинович почувствовал себя так, будто сбросил с плеч лет двадцать или тридцать. Перед ним была родная стихия. Ни у кого не спрашивая, интуитивно, он вышел на склад материалов.

— Фантомас! — удивленно сказал Макарчук.

— Никаких Фантомасов. — Богдан давал задание звену Федора и был злой после вчерашнего.

— Да вот же он, — прошептал Федору на ухо Макарчук, и тот оглянулся.

В дверях склада стоял, блестя лысиной, Аполлинар Константинович.

— Не стесняйтесь, Макарчук, — сказал он. — Я знаю, что Фантомас — черт. Я дожил до таких лет, что мне все равно. Значит, моего любимого Крица нет здесь?

— Какие обстоятельства привели вас? — спросил Иван Александрович.