Набат

— Ни к чему он. И так увидим что надо. Помоги пальто снять. — Татьяна прижалась к Федору. Он отошел в сторону.

— Одень ее, раздень. Госпожа нашлась.

— Невоспитанный ты человек, Федор. Ничего, я научу тебя этикету.

Они сели на кровать, которая стояла около окна. Глаза привыкли к темноте, и Федор увидел телевизор, шкаф с книгами, ящик под столом. Было тихо, и он слышал, как дышит Татьяна, ровно и спокойно, будто тренированный бегун. Ему показалось, что в окно постучали. Тихий был стук. Федор приблизился к окну, но на дворе никого не увидел.

— Будто стучат? — сказал он.

— Тебе показалось, — прошептала Татьяна. — А может, пьяница какой пришел за водкой.

— Магазин закрыт же, — удивился Федор.

— Я иногда беру домой пару пляшек, так и бегут, как пчелы на мед.

— Наверное, нельзя дома торговать? — спросил Федор.

— Много чего нельзя, но делают. Какие у тебя волосы жесткие… — Она положила руку ему на голову, подвинулась ближе.

Федор никогда еще не был так близко с женщиной. Татьяна волновала его и пугала.

— Места мало тебе, — хрипло сказал он.

— Глупенький… — Она попробовала его поцеловать, но он отстранил ее. Татьяна тихо засмеялась.

— Вот это кавалер. Дитя! — Татьяна встала с кровати, заходила по комнате. — Знал бы ты, как трудно мне жить. Иногда лягу и до утра не сомкну глаз. Все думаю, думаю, почему я такая несчастная.

— Таня, мы с тобой впервые разговариваем. Зачем ты обо всем этом говоришь?

— Порой лучше незнакомому все рассказать, и он станет ближе, чем родственник. После школы я поехала в город к тетке… Она работала там в овощном. Торговала огурцами, помидорами, луком. В техникум я не прошла по конкурсу, стала помогать тетке. У меня каждый день были свои деньги, тетка давала пять-десять рублей. Недовесит второму-третьему пятьдесят граммов, а в конце дня кругленькая сумма. Скоро тетка привела мне жениха. Он работал на базе. Мы поженились. Да не удивляйся, я была замужем.

— Я не удивляюсь, — сказал Федор и вспомнил, как старший его брат женился на разведенке — было шуму дома.

— Через год тетку мою, Антонину Васильевну, и мужа моего посадили… Переживала сначала, а потом люди добрые посоветовали — оформила развод и стала вновь вольной птицей,

— Муж твой… что, в тюрьме? — осторожно спросил Федор.

— Вышел уже. Осенью приезжал за своим кольцом… Будто жила в городе, что-то видела, а подумать, то ничего не видела и как человек не жила. — Татьяна заплакала. Федор стал успокаивать ее, дал носовой платок вытереть глаза. Наверное, и в самом деле жаль ей было своих двадцати трех лет и что она, красивая и умная женщина, векует в деревне, будто горбатенькая Тэкля.

— Не оставляй меня. Хочешь, на диване постелю, а я на кровати лягу. Слушай, Федор, у меня водка есть. Давай по рюмке выпьем за то, что ты зашел ко мне, послушал мои бабьи слезы. Не хочешь? И правильно, не надо.

Татьяна в момент накрыла стол. Тут были копченая колбаса, шпроты, красная рыба, и даже, ойкнув, вспомнила хозяйка про черную икру, которую ей по большому знакомству дал заведующий базой райпотребсоюза.

Одно, другое попробовал Федор. Немножко еще посидел и засобирался уходить.

— Ну я пошел, — сказал он. — Хозяйка будет сердиться, что поздно возвращаюсь.

— Переживет твоя старуха. Обними меня… Не хочешь… Обещай, что завтра придешь.

— Не знаю.

Она подошла к нему, обхватила руками за шею и крепко поцеловала в губы.

— Иди…

Как ослепленный, вышел Федор за калитку. Огнем горели губы. «Может, вернуться?» — подумал он и остановился.

— Привет, дружище! — услышал он рядом чей-то голос.

На лавочке сидел человек и курил.

— Привет, — механически сказал Федор, занятый своими мыслями.

Незнакомец потушил сигарету, приблизился к нему. Вдруг резкий свет ударил Федору в глаза.

— Ты что, делать нечего?

— Дай посмотрю на твою морду, чтобы знать, почему Татьяна к тебе прильнула. Теперь запомни меня.

Федор в лучах фонарика увидел худоватое лицо, во рту блестели золотые зубы.

— Чтобы я тебя больше не видел около этой хаты, — зло сказал мужчина.

— Смотри ты! — разозлился Федор. — Не пугай, не испугаешь.

— Я не пугаю. Только предупреждаю. Я люблю Татьяну и не хочу, чтобы всякая сволота ползала тут.

— Это кто же сволота? — уже кипел молодой злостью Федор.

— Будь здоров. — Незнакомец повернулся и быстро пошел в темноту. Через какую-то минуту вновь стало тихо, и ни один звук не нарушил эту тишину.

Была глубокая ночь, деревня спала. Возможно, только в том доме за темными окнами одна сидела Татьяна и плакала над своей бабьей судьбой. У Федора после столкновения с ее неизвестным кавалером просветлела голова, и, идя на квартиру, он размышлял, как жить дальше.

5

Ровно в девять часов утра Богдан пришел на линию. Лоб и правая щека у него были ободраны, под глазом — синяк. Необычный был бригадир у «фабзайцев», как их стали называть в деревне, когда узнали, что они учатся в профтехучилище. Остановил взгляд на Федоре, с трудом вспоминая, спросил:

— Это ты меня до квартиры довел?