Набат

— У меня разрешения никто не спрашивал. Да и какая разница. — Председатель на удивление легко для своей комплекции спустился по лестнице на первый этаж, сел в зеленую «Ниву», и Макар, наверно, перестал для него существовать. «Что, получил? Зачем тебе это все? Как жили, пусть так и живут. Но больно же за деревню, за людей…» — думал Макар. И будто всем они довольны, молчат, как языки проглотили. У них язык появляется только дома, где-нибудь за столом, вечером на лавочке. Вот когда они все анализируют, критикуют, снимают с должностей. Политиканы сарайные… Сколько можно терпеть и сколько можно говорить по углам! Даже жалуются друг другу так, чтобы третий не слышал. Что у них с душой, неужели так зажал ее страх? Но чего же боятся? Нет, он этого не понимал. Многие из стариков были в партизанах, воевали на фронте. Ходили в атаку, рисковали жизнью своей и детей своих, а тут… Хотя, конечно, их слово сейчас не главное. Теперь в силе их дети, внуки. И у молодых такой же страх.

Вернувшись домой, Макар попросил у отца топор, пилу-ножовку, гвоздей. В карман засунул кусок хлеба с салом, луковицу. Он ощутил в себе вдруг столько энергии, что готов был работать день и ночь.

Уже около бани он пожалел, что не взял лопату, чтобы немного расчистить от мусора двор. Легко, одним ударом топора, выбил пробой, и замок упал на землю. Дверь, заскрипев, открылась, из бани потянуло сыростью и прелью.

Макар заглянул во все углы, почти что ощупал руками стены, пол, потолок. Уже хозяйничал здесь грибок, ел дерево, но подновить постройку еще можно было. Только поработать надо. Заменить некоторые доски в полу, потолке, подремонтировать двери и окна, полок в парилке, который кто-то как нарочно переломал пополам, — и можно топить баню. Макар представил, как рвется из печки пламя, краснеют камни — и пошел пар. Он припасет березовых веников, придут с отцом вечером часа на три: вот будет прелесть!

Он долго прикидывал, что и как делать, чтобы закончить ремонт дней за пять-шесть. Надо сначала снять подгнившие доски с пола и потолка, потом оконные рамы, двери.

В заростнике, который Макар почти весь уже высек, затрещали сухие ветки. Кто-то шел к бане. Макар обрадовался: чем больше будет рук, тем быстрее пойдет. Он вошел на крыльцо, ногами посбрасывал с него на землю мусор.

— Что здесь делаете? — неожиданно услышал из-за спины голос. Сразу хотел пошутить, что дом себе ищет, но смолчал, потому что увидел молодого и худого, как стебель, милиционера с одной маленькой звездочкой на погонах и седого мужика, лицо которого, в мелких пороховых точках, показалось знакомым. И через мгновение Макар вспомнил, что это председатель сельсовета: когда-то у него брал справку, чтобы купить родителям дров в райтопе.

— Что делаю? — думая, с какой стати пришли сюда представители власти, сказал он. — Да вот удивляюсь, что ни у кого руки не дошли до бани. И сельсовет как будто есть, и колхоз, — добавил после паузы, а потом дошло, что сделал глупость. У председателя покраснело лицо, нервно затряслись руки: видно, слова о сельсовете воспринял как личное оскорбление. Да и младший лейтенант насупился, стал расстегивать свою офицерскую сумку.

— Есть у нас все, — промолвил председатель сельсовета, — все, понятно?! Но кто позволил срывать замок, кто, я вас спрашиваю? Вы что, не знаете, что это общественная собственность? А знаете, что бывает за вредительство? Если забыли, напомним! — гремел его голос, и так неловко было слушать это, будто он, Макар, стоял перед людьми голым.

— Мы вынуждены составить протокол и на первый раз предупредить вас, — сказал густым сочным баском младший лейтенант и как-то виновато скосил глаза в сторону.

— Ну что ж, пожалуйста… — Макар положил топор, гвозди и ножовку в мешок, закрыл дверь в баню. — Удивляюсь, как избрали вас председателем сельсовета…

— Тебя не спросили. Поговори еще здесь, так пятнадцать суток схлопочешь.

Макар, не читая, подписал протокол и без приказа загнал на место пробой с замком. Потом присел на крыльцо, закурил. Спешить было некуда.

Он остался один. Показалось, что, уходя, милиционер заговорщицки подмигнул ему. Макар закурил вторую подряд сигарету и впервые в жизни грязно выругался. Не мог он понять, что это с людьми делается, мозги у них повысохли, что ли? С председателем все ясно, но остальные… А может, он сам с ума сошел или, как говорят, шизик? Потерял меру реального, живет еще школьным воспитанием. Вот и жена из-за его принципиальности ушла. Дурью она называла это. Но все-таки ненормально, что в современной деревне нет бани, что кругом уничтожили сотни гектаров леса, который задерживал в земле влагу, оберегал почву, создавал климат. «Ненормально!» — Макар стукнул себя кулаком по колену и, пока не зная, что дальше делать, пошел прочь от бани.