Набат

В деревне была небольшая площадь с клубом, парком и церковью, магазином, который только что открыли после перерыва на обед. Видно, привезли хлеб, а может, и еще что, потому что людей собралось много. Длинный хвост очереди вылез даже на улицу. Мужчины, возбужденные и нетерпеливые, громко обсуждали, хватит им товара или нет. Макар остановился, послушал разговоры, думал завести речь о бане, но решил, что теперь его не поймут, на уме у людей совсем другое.

Сразу за магазином у колодца с ведром воды стоял невысокий мужчина. В майке, солдатских галифе и в комнатных тапочках на босу ногу. Черная кучерявая борода. Глаза выпученные, веселые и нахальные. Как старому знакомому улыбнулся Макару.

— Большая очередь, а? — спросил и сам ответил: — Очень большая. Хотя, если надо, постоишь. Я вчера три часа стоял, но взял. Теперь могу гостей принять. Смотрю, неужели я вас, дорогой товарищ, не знаю?

— Может, и знаете, — сказал Макар и назвал своего отца.

— Ну, конечно, как же… Ваша матушка почила в бозе.

— Умерла…

— Я же местный поп, отец Николай. Что, не скажешь по виду? Так сегодня бывает пастух одет как начальник, а начальник — как пастух. Все равны перед богом и начальством. Интересно познакомиться с вами, интересно! Куда это вы с топором, пилой? А что, заходите, посмотрите, как живет современный поп в Белоруссии. С интеллигентным человеком приятно поговорить.

Макар зашел с отцом Николаем, который был слегка навеселе, во двор двухэтажного кирпичного дома. Навстречу выскочили два чернявых мальчика, а за ними неторопливо ступала полная, почти круглая женщина с красивым лицом, светлыми волосами. Ноги ее были босые, ногти на них покрашены лаком, что выглядело смешновато на фоне серого песка, кур, вообще всей обстановки сельского двора, хоть и чистого, заасфальтированного наполовину, с канавками для стока воды. Это успел отметить Макар и очутился в просторной комнате, оклеенной голубыми обоями с золотыми колосками. В углу у входа были полки с книгами. В центре комнаты стоял стол, а на нем — кувшин и чашка.

— Угощайтесь, пожалуйста! — Отец Николай налил в чашку молока. — У нас своя коровка. Молоко жирное, вкусное. Матушка Людмила любит. Каждый день два литра выпивает. Потому и гладкая у меня. Как и надлежит быть попадье. — Он захохотал. В доме пахло сосной и жасмином. Макар выпил молока, осмотрелся повнимательней: в гостях у попа не доводилось бывать раньше. Отец Николай спрашивал, где Макар работает, какую должность занимает и почему скучный. И Макар, человек, не очень открытый с друзьями, понемногу рассказал о своей жизни, о настроении, которое овладело им в последние дни.

— У меня было такое, было. Может, перекусим… — предложил отец Николай и перешел на «ты». — Поверь, все мелочи по сравнению с хорошим столом.

— Не хочу, — отказался Макар и пошутил: — Живешь ты крепко, как куркуль, обираешь людей понемногу.

— Живу неплохо, но никого не обираю, — не обиделся поп. — Сами дают. Человек испокон веков стремился к вере. Как сказано в Библии: «…блуждающие духом познают мудрость, и некоторые научаются послушанию». Или: «Душа надменная не успокоится, а праведный своей верою жив будет». Ты посмотри, что в нашей деревне, кроме кино, предлагают людям в качестве духовной пищи. Абсолютно ничего. Да и фильмы в большинстве американские и индийские. Ну и что предлагает местное руководство моим парафиянам? Как сказал поэт: «Душа обязана трудиться: и день, и ночь, и день, и ночь!» Водку забрали, но вместо нее ничего не дали. Вот церковь, а вот клуб. В церкви красота, таинство, а в клубе выбитые стекла, поломанный пол и никакого порядка. Что это такое? Мне и то опостылело на это смотреть.

— Все говорильня. Делать надо, а не языком молоть, — сказал Макар и вспомнил встречи с председателем колхоза и сельсовета, но не стал говорить об этом попу. Очень уж тот лез в душу. В дружбу с первого взгляда Макар не верил и с подозрением относился к людям, которые перед каждым встречным стлались листом. — Пора мне… Пойду…

— Если не хочешь хлеба попробовать в моем доме, тогда пойдем. Провожу. — Отец Николай тут же, в комнате, не стесняясь гостя, снял с себя галифе и надел темно-синий с красными лампасами спортивный костюм.

— Зачем меня провожать. Я сам, — отнекивался Макар, но поп вывел его со своего двора и не собирался отставать.

Очередь около магазина стала еще больше. Двигалась медленно. За магазином под старыми липами затормозили несколько тракторов, машин.

— Ищут успокоения для души, — прокомментировал отец Николай картину, хмыкнул и спросил: — Был в нашей церкви когда-нибудь?

— В детстве с мамой…

— Много потерял. Здесь есть иконы, написанные в шестнадцатом веке рукой неизвестного мастера. Какая красота! А когда запоет хор, тогда эти иконы вообще кажутся бессмертными.

— A-а, твои сказки! — Макар хотел сказать что-то резкое, чтобы отстал этот настырный самодовольный поп. — Что твоя церковь…

— Она не только моя. Глянь хоть глазом на это чудо, сотворенное руками человеческими.

— Зачем?