Наблюдатель

Хаким постоянно где-то пропадал, как он говорил, выяснял обстановку, а к исходу третьей недели нашего отдыха приехал на крестьянской телеге, запряженной крепкой коренастой лошадкой и велел собираться — завтра на рассвете мы уезжаем.

Спросил, с чем связана такая спешка? Телохранитель ответил, что обнаружил слежку за собой и через день-два шпики будут здесь. Я заметил, что рука Хакима перебинтована и понял, что он достал и продал свой неприкосновенный запас — отсюда и лошадь с телегой. Утром мы простились с хозяевами, Хаким о чем-то пошептался с Мартином. Марта дала нам узел всякой снеди на дорогу, но ни о чем не спрашивала, видно, часто постояльцы так внезапно съезжали. Я боялся, что Ванечка начнет плакать и просить, чтобы мы остались, но он, почувствовав продолжение приключений, вел себя спокойно и даже помогал собираться. Мы не спеша поехали сначала на запад, а потом, верст через десять, свернули на юг по малоприметной лесной дороге. Пока ехали, я спросил, были ли какие новости о тетке и о лечебнице. Хаким ответил, что из газет следует, что русский посол официально ответил о непричастности официальных учреждений Российской Империи к случившимся происшествиям, а за действия отдельных подданных, сделанных ими по собственной инициативе, посольство ответственности не несет.

Как известно, Швейцарская конфедерация предоставляет убежище различным членам левых партий, анархистам и прочим асоциальным личностям, за действие которых он, посланник Ионин[10]

, отвечать не должен и не будет. Моя память сразу подбросила факты из прошлого: Герцен легко получил швейцарское гражданство, а позднее — Ленин вполне официально проживал в Берне и Цюрихе по виду на жительство, потом какой-то швейцарец убил русского посла Воровского (ну и фамилия, в зависимости от ударения выглядит для дипломата двусмысленно). Причем убийца — швейцарский гражданин был полностью оправдан судом присяжных, после чего дипломатические отношения надолго расстроились. Вот такая толерантная республика, оправдывающая своих граждан-убийц, так что профессор Шнолль имеет все шансы выйти сухим из воды. Интересная особенность моей памяти: при полностью стертых личных воспоминаниях, я помню и понимаю многие абстрактные понятия и факты, не говоря уже о знании языков, чтении и письме. Правда, я не помню, кто такие Герцен, Ленин и Воровский, но объяснять кто такие анархисты, мне не надо.

В обед подкрепились и легли отдохнуть. Палатки у нас не было, но Хаким закрепил купленный им брезент на растяжках и получился тент. Потом еще немного проехали и решили заночевать. Развели костерок, приготовили ужин и легли спать. Рассказал Ванечке сказку про Колобка и не заметил, как сам задремал. Проснулся я от какой-то возни. Открыл глаза и сослепу ничего не понял, но телохранитель успокоил нас с Ваней, сказав, что все в порядке — просто ночной зверь подошел близко.

Когда я проснулся утром, Хаким уже варил в котелке кулеш. Собственно, крупа уже была сварена, теперь он выложил в котелок кусочки копченой колбасы и размешивал варево — аромат был умопомрачительный. Дождавшись, когда крупа пропитается вкусом копченостей, телохоранитель снял котелок, закрыл крышкой и сверху накрыл войлочной шляпой с собственной головы. Место котелка над костром тут же занял чайник. Почувствовав запах съестного из-под дерюги вылез спавший в телеге Иван, но Хаким заставил нас проделать комплекс упражнений и умыться в ручье. Я заметил двух стреноженных лошадей, подъедавших вместе с нашей лошадкой траву на полянке. На мой вопрос, откуда скотинка, Хаким ответил, что ночью на нас было нападение, в ходе допроса выяснилось, что моя любезная тетушка подослала наемных убийц по мою душу, а заодно положить и остальных. Один из наймитов — профессиональный убийца, другой охотник, хорошо знающий здешние места, но теперь вместо охоты на оленей предпочел охоту на людей. Охотник нас и выследил по характерной колее и следу копыт нашей лошади, не помогли и сдваивания следов. А дальше должен был вступить в дело убийца — Хаким продемонстрировал кинжал, но он не успел буквально минуту.