Наблюдатель

Марта на него нарадоваться не могла — у самих хозяев детей не было, и всегда подкладывала ему вкусненькое в тарелку и улыбаясь смотрела, как мальчонка уплетает, набегавшись и проголодавшись. Три недели отдыха пошли всем на пользу. Я и Иван отъелись и Хаким даже стал заниматься с нами гимнастикой, сказав мне, что Иван очень ловкий, у него отличная растяжка (ну это еще, пока он ребенок — на шпагат ему сесть не проблема: хоть на продольный, хоть на поперечный). Они с Хакимом развлекались, внезапно бросая друг в друга деревянный шарик, обшитый клочком овчины. Шарик, по условиям их игры, можно было бросить в оппонента из любого положения во время разговора или на прогулке, бегом или при ходьбе, не важно. Нельзя было только забавляться этим в хозяйском доме. При поимке шарика или промахе ход переходил к поймавшему, а счет шел на пропущенные броски, закончившиеся попаданием, при этом тот, в кого попали, получал штрафной балл. А вот если противник поймал шарик, а не просто поднял с земли пролетевший мимо и упавший, то поймавшему списывался один штрафной балл за ранее пропущенное попадание. Так вот, Иван сначала безбожно проигрывал, потом наловчился и сравнялся с Хакимом, а потом стал и опережать его — Хаким чаще пропускал броски пацана.

Что касается меня, то я пытался вспомнить свою жизнь до попадания в "клинику" Шнолля. Когда Хаким узнал, что я потерял память, то хотел ринуться обратно к профессору, чтобы сломать ему шею. Но, когда прибыл к месту расположения клиники, увидел, что там полно полиции, а по словам местных, профессор уехал и теперь его ищут. Хаким отправился в Цюрих и там его тоже ожидало разочарование — моя тетка продала особняк и тоже исчезла в неизвестном направлении, причем, оказалось, что переговоры о продаже дома какому-то американскому мультимиллионеру шли уже месяц и только на самом последнем этапе тетка заявила его агенту, что уезжает лечиться на воды: или деньги наличными "на бочку" сейчас или она продаст дом кому-то другому — в общем, элементарный шантаж потенциального покупателя.

В итоге, она получила круглую сумму наличными, а на следующий день уехала в неизвестном направлении, а еще через день к ней пришел полицейский следователь задать несколько вопросов. Случай попал в газеты, которые привез Хаким. Мой телохранитель вообще меня поразил, по его словам до начала моих поисков, он вообще не знал немецкого, но по французски объяснялся и читал довольно неплохо (все же, когда-то служил сержантом во французском Иностранном Легионе), а вот за два года странствий по Европе — преимущественно в Германии и Швейцарии научился общаться и читать по-немецки, правда, с диковатым акцентом и на бытовые темы. Газеты он привез как на французском, так и, большей частью, на немецком языке, Цюрих все же немецкоговорящий кантон. Сам я читать не мог, кроме заголовков, текст не видел, поэтому телохранитель читал мне вслух. Газеты обсуждали налет вооруженных людей на клинику Шнолля. По словам охраны, вызвавшей врачей и полицию, численность нападавших составляла десять-пятнадцать человек, в результате чего было легко ранено двое охранников у ворот. Налет удалось отбить, возможно, с потерями для нападавших, но трупы и раненых они увезли с собой. Гораздо больше внимания уделялось похищению ребенка из муниципального приюта. Как удалось выяснить корреспондентам, ребенок был сыном русской княгини, урожденной дочери Негуса Эфиопии Йоханныса IV Мариам Абиссинской, умершей в Цюрихе в родах четыре с половиной года назад и князя Стефани, умершего в частной психиатрической клинике два года назад и похороненного в Берне.

— Вот как, оказывается, я — покойник?

Журналистами было высказано предположение, что похищение было устроено или эфиопами или русскими, которые хотят использовать реального наследника эфиопского престола в своих целях, так как мальчик является претендентом на трон, если у нынешней императрицы Заудиту не будет детей или они будут девочками. А то, что Заудиту собирается уйти в монастырь, делает похищенного принца лакомой добычей любых авантюристов: от требования выкупа, до появления на троне малолетнего императора — марионетки. Формально опекуншей принца является тетка умершего князя Стефани, но в приюте ее не видели уже года полтора, а теперь она и вовсе исчезла.