Наблюдатель

Развернулись и помчались прочь, провожаемые истошным женским криком, видимо, надзирательницы заведения, выскочившей на крик укушенного толстяка. Мальчишка сидел тихо, как мышонок, прижавшись ко мне и я чувствовал через рубашку, как колотится его сердечко. Вынеслись из города и, проехав верст десять, свернули в лесок. Карета проехала еще метров триста и остановилась. Я вышел и увидел, что перед нами стоит запряженная привязанной к дереву лошадкой простая телега, укрытая какой-то дерюгой. Под дерюгой оказалось простая крестьянская одежда, мы быстро переоделись (какой-то театр с переодеваниями). Хаким уложил меня на сено, которым была застелена телега, достал баночку с гримом и нанес мне на лицо и руки краской что-то вроде сыпи, сказав, что я его заболевший родственник и он везет меня к врачу, говорить ничего не надо, притвориться, что без сознания, а в сене спрятал четыре трофейных револьвера, еще там оказались нож и кинжал средних размеров, но весьма грозного вида. Потом закрыл меня дерюгой, натянув на мою бритую голову колпак. На руки, лоб и щеки Йохану — мальчишка сказал, что его так зовут, тоже нарисовали гримом что-то похожее на сыпь. Поехали какой-то лесной дорогой, но отъехав на сотню метров, Хаким остановил телегу и отогнал туда же карету и привязав вожжи к дереву, натянул на морды лошадей торбы с овсом.

Получилось, что, согласно следу колес, мы проехали вперед кареты — Хаким просто запутывал предполагаемых преследователей, получалось, что похитители ушли лесом или вернулись в сторону дороги — вот пусть по ней нас и ищут. Мы ехали час по лесной дороге, потом выехали на булыжник и потрюхали, судя по солнцу, в ту же сторону от которой только что уехали. Не проехав и пяти верст, нам повстречались двое конных полицейских, которые спросили, кто мы и куда едем. Хаким ответил, что мы работники с фермы господина Мартина, брат заболел — вон лицо как обсыпало, а вдруг оспа? Поэтому Хаким везет брата к доктору. Полицейские даже смотреть на меня не стали, потеснившись к обочине, той, куда не дул ветер. Еще верст через десять (заметил, что в голове путаются метрические и русские меры длины, видимо, так процесс восстановления памяти идет), въехали во двор крестьянского дома. Место для жилья нам отвели в сарае, но за стол пригласили вместе с хозяевами, когда мы отмыли грим и дорожную пыль с лица и рук и переоделись в чистую крестьянскую одежду. Нам никто не удивлялся, Хаким снял для нас жилье заранее и расплатился вперед за кров и еду, а также за наем телеги, оставив приличный залог, который хозяин тут же вернул, убедившись, что с лошадью и телегой все в порядке. Нас он принимал за контрабандистов или за людей, находящихся не в ладах с законом, и, по словам Хакима, часто давал таким личностям приют, хотя и брал за это дорого.

Мальчик сказал, что его зовут Йохан и он давно ждал меня. Объяснил Йохану, что он — русский и звать я его буду по-русски — Иваном[4]

, потихоньку учить русскому языку, а пока говорить будем по-немецки. Хаким сказал, что мальчишку мы похитили из приюта для умственно отсталых детей, приют муниципальный и особенно никто там с детьми не занимается, максимум, что воспитанники заведения могут усвоить (да и то, далеко не все) — какое-то несложное ремесло. Тем не менее, Хаким клятвенно уверил меня, что Иван — мой сын, он очень долго выяснял это, потратил немало денег и только когда убедился на сто процентов, решился выкрасть мальчишку. Для меня стало шоком, что я пробыл в так называемой клинике профессора Шнолля четыре с половиной года, так как думал, что я очнулся там после какой-то травмы или болезни совсем недавно, пусть и не помню ничего из прошедшего. За это время моему сыну исполнилось 4 года и пять месяцев, но я его только сегодня увидел. Хаким обнадежил меня, что чуть позже расскажет все подробно, а сейчас нам нужно поесть и выспаться, он тоже очень устал.

Глава 2. "Ехали цыгане, не догонишь…"

В гостях у Мартина и его жены Марты (просто гуси из сказки про Нильса, хотя кто такой этот Нильс и причем тут гуси я не знал[5]), мы прожили три недели. Нас кормили простой и сытной крестьянской едой, очень вкусными молочными продуктами — у хозяев была своя ферма с двадцатью пегими коровами, которых Марта вместе с приходящей работницей собственноручно доила, перед этим тщательно помыв им вымя, разговаривая с коровами во время дойки и коровы как будто понимали ее, прядая ушами с биркой. Утром пастух выгонял все стадо на выпас и коровы шли под перезвон больших медных колокольцев, которые на широких лентах висели у них на шеях. Эта музыка очень нравилась Ивану и вообще, он раньше не был в деревне и не видел животных, поэтому ко всем во дворе приставал с расспросами и вызывался помогать.